В течение всей первой половины XIX в. в разных районах Индии не прекращались антиколониальные выступления. С начала XIX в. в Северных сирках против английского господства упорно боролись феодалы-палаяккары, и в 1801 — 1805 гг. туда одна за другой направлялись английские карательные экспедиции. Но восстание вспыхнуло опять в 1813 — 1814 гг. и в 1831 г. На борьбу с повстанцами потребовалось несколько лет.
В 1807 г. восстанием была охвачена вся Делийская область. В 1814 г. в Тапа Манире (около Варанаси) крестьяне-раджпуты добились отмены продажи деревни «чужаку». В 1817 — 1818 гг. крестьянство Ориссы под руководством местного феодала поднялось против введения налога на не облагавшиеся ранее крестьянские наделы. В 1826 — 1829 гг. в дистрикте (округе) Пуны произошло восстание племени рамуси, к которому примкнули воины бывших маратхских армий. Властям пришлось предоставить им малооблагаемые участки. В 1830 — 1831 гг. английские войска были введены в княжество Майсур для подавления крестьянского восстания в районе Беднура, вызванного увеличением налога. В 1835 — 1837 гг. происходило восстание в Гумсуре (Мадрасское президентство) против конфискации имения местного феодала за недоимки и установления британского управления. В 1842 г. по той же причине вспыхнуло восстание в Сагаре. В 1846 — 1847 гг. под руководством местного палаяккара восстали крестьяне в Карнале. В 1848 г. поднялись рохиллы. Крупное восстание против повышения англичанами налога для уплаты дани вспыхнуло в 1844 г. в соседних княжествах Бомбейского президентства — Колхапур и Сантавади. В 1852 г. в том же президентстве восстали крестьяне княжества Хандеш в связи с проведением кадастра земель и повышением при этом земельного налога. Также происходили выступления племён, заставлявшие колонизаторов вести изнурительные и трудные «малые войны». Например, восстания племени хосов в Чхота Нагпуре (Бенгальское президентство) в 1831 — 1832 гг. В Бомбейском президентстве был ряд восстаний: бхилов в 1818 — 1831 гг., коли в 1824 г., а также восстания крестьян в Киттуре в 1824 и 1829 гг. и волнения в Каче в 1815 — 1832 гг. Племя коли снова восстало в Шахьядри в 1839 г. и в 1844 — 1846 гг. В других местах Индии происходили аналогичные волнения: в 1820 г. было восстание меров в Раджпутане, в 1846 г. восстали кханды в Ориссе, в 1855 г. поднялись санталы в Бихаре.
Происходили и городские волнения, обычно вызывавшиеся введением новых налогов. Они, как правило, принимали форму хартала (своего рода всеобщей стачки). Таков был хартал в Бенаресе в связи с новым налогом на дома и в Барейли в 1816 г. ввиду введения новых полицейских сборов.
Наиболее упорными были те крестьянские восстания, которые возглавлялись организациями. Обычно такие организации проповедовали какое-то сектантское учение и призывали к борьбе с «неверными» (англичанами). Так, в Бомбейском президентстве в 1810 г. восставшими махдиетами бохра, которых возглавил бывший военачальник Абд-ур-рахман, был захвачен форт около Сурата. Абд-ур-рахман провозгласил себя махди (мессией).
Серьезнее было движение ваххабитов — секты, основанной в Индии Сайид Ахмадом Барелви (1786 — 1831 гг.). Он проповедовал священную войну с «неверными», захватившими власть в Индии. Проповедь находила отклик в среде мусульманского крестьянства Бенгалии и Бихара, а также городских ремесленников и мелких лавочников. Ваххабиты не только готовились к борьбе с англичанами, они призывали также к переустройству общества в соответствии с провозглашенными ими принципами социальной справедливости. В 1820 г. колониальные власти изгнали ваххабитов из Бихара, и они переселились в Ситану, на территорию пуштунских племен. Там у ваххабитов начались столкновения с сикхами. В 1831 г. Сайид Ахмад был убит сикхами. Однако секта ваххабитов продолжала действовать в Бенгалии и Бихаре. В 1831 г. 3000-4000 вооружённых ваххабитов захватили небольшой городок в районе Барасета и пошли на Калькутту. Лишь после ожесточенного боя они были рассеяны артиллерией.
От ваххабитов отделилась секта под руководством Хаджи Шариатулла, называвшаяся фарази, члены которой расправлялись с наиболее ненавистными помещиками, будь то индусы, мусульмане или английские плантаторы. По характеру и идеологии движение фарази в Бенгалии было крестьянским движением средневекового типа. Выступая, как и ваххабиты, за очищение ислама и равенство людей перед богом, фарази вместе с тем «утвердили полное равенство между собой» и провозгласили, что земля принадлежит богу, и никто не вправе взимать с земледельцев поборы в свою пользу. Сами ваххабиты в Патне в 1852 г. открыто проповедовали священную войну против англичан. К ним прислушивались как крестьянские, так и городские слои населения и особенно сипаи бенгальской армии.
Пенджаб долго находился в стороне от тех событий, которые определили судьбу Индии. Здесь было 12 сикхских княжеств-мисалов, которыми правили сардары, бывшие военные руководители сикхов во время войн с Моголамм и афганскими завоевателями. Каждый мисал был независимым княжеством, хотя считалось, что все мисалы составляли единое целое — владения сикхской хальсы – общины (от арабского слова «халиса» — чистая). Постепенно это слово стало приобретать и другое значение: хальсой стали называть руководство армии. Впоследствии армейская хальса стала противостоять сикхским князьям. Сардары правили независимо и объединялись лишь для совместных походов, предварительно обсуждавшихся на совете вождей.
Поскольку во главе мисалов стояли сикхские феодалы, мисалы всё больше стали превращаться в обычные индийские княжества. По существу с 1765 по 1799 гг. в Пенджабе происходила ожесточённая борьба сардаров за власть и расширение владений за счёт соседей. В этом соперничестве и в сопротивлении афганскому правителю Заман-шаху, несколько раз вторгавшемуся в Индию в самом конце XVIII в., возвысился мисал Сукарчакья, во главе которого с 1797 г. стоял Ранджит Сингх. Овладев в 1799 г. Лахором, Ранджит Сингх (1799 — 1839 гг.) принял титул махараджи и в течение ряда лет вёл борьбу за объединение всего Пенджаба. Земли сардаров были объявлены государственной собственностью, а расположенные в центре Пенджаба — доменом Ранджита. Распространив свои завоевания на Кашмир и часть афганских земель, Ранджит Сингх мог на этих территориях раздавать джагиры за обязательство военной службы, а часть земель отдать откупщикам за крупный залог. Располагая большими средствами, Ранджит смог ослабить налоговый гнёт и при этом провести под руководством французских офицеров, большей частью бывших офицеров Наполеона, реорганизацию армии по европейскому образцу. Основу армии составила пехота из крестьян-общинников, выносливых и обладавших высокими боевыми качествами. Объединение Пенджаба способствовало развитию ремесла и торговли, особенно в местностях, где проходили караванные пути, хотя во внутренних районах по-прежнему господствовало натуральное хозяйство.
После смерти Ранджита начался распад его государства: крупные джагирдары и наместники (в первую очередь Мултана и Кашмира) стремились отделиться, в центре происходила борьба за власть между феодальными группировками, на троне сменялись махараджи, пока в 1844 г. не был возведён на престол малолетний сын Ранджита — Далип Сингх. В этой борьбе за власть погибли крупнейшие сикхские военачальники. На политическую арену выступила армия сикхского государства и через полковые комитеты (панчаяты) стала оказывать решающее влияние на управление страной. Стремясь освободиться от влияния панчаятов, пенджабские феодалы стали провоцировать войну с Компанией.
Ост-Индская компания, потерпевшая поражение в войне за завоевание Афганистана в 1839 — 1842 гг., решила восстановить свой престиж путем завершения завоевания Индии. В 1843 г., после битвы с эмирами Синда у Хайдарабада (на р. Инд), Синд был аннексирован. Аннексия Синда являлась для англичан подготовкой плацдарма для нападения на Пенджаб. В 1845 г. англо-индийские власти объявили войну сикхам. Сикхская армия храбро сражалась в битвах при Мудки и Фирузшахе в 1845 г. и при Собраоне в 1846 г., но её каждый раз предавали феодалы-военачальники, в решающий момент уводившие свои войска или спасавшиеся бегством. В результате Пенджаб был захвачен, сикхское государство потеряло ряд важных областей.
Опасаясь восстания, англичане по-прежнему считали Далип Сингха главой государства, хотя власть его регентского совета распространялась только на Лахорскую область и Пешавар. Воинственным сикхским крестьянам была сделана уступка, земельный налог несколько снижен. Однако попытка сместить наместника Мултана и ввести туда английский отряд вызвала в 1848 г. восстание, которое перекинулось на северо-западную окраину Пенджаба. В сражениях при Чилианвале и Гуджрате победили английские войска, хотя и с большими потерями. Пенджаб был аннексирован. Княжество Джамму и Кашмир отдали бывшему военачальнику и крупному джагирдару Ранджита догра-ражпуту Гуляб Сингху, признавшему себя вассалом Компании.
В первые годы после завоевания Пенджаба англичане не меняли строя сельских общин, признав, однако, за состоятельными арендаторами общинной земли права так называемой защищенной аренды (права на постоянную обработку участка при условии уплаты прежней арендной платы). По всему Пенджабу натуральный налог был заменен денежным, что заставило землевладельцев продавать свою продукцию на рынке, привело к падению сельскохозяйственных цен, к ухудшению положения крестьянства и к росту влияния ростовщиков. Сикхские феодалы, за которыми были закреплены их владения, оказались опорой английских колонизаторов.
Тогда же время в Индии зарождалось движение, руководители которого осознавали отсталость Индии и выступали против ряда традиционных обычаев и порядков. Это были европейски образованные люди, критиковавшие феодальные обычаи с позиций гуманизма и рационализма. Однако, борясь за реформу индуизма, они сотрудничали с англичанами, ожидая от них, как от просвещённых людей, помощи в распространении образования и в борьбе с предрассудками. В Бенгалии представителями нового направления были главным образом заминдары и чиновники на службе Компании, в Бомбее — богатые парсы, в Мадрасе — купцы. Они нередко критиковали действия колониальной администрации, но не выступали против самого колониального господства в Индии. Первым представителем этого нового течения был бенгальский заминдар Рам Мохан Рай (1772 — 1833 гг.). К 1815 г. он основал общество «Арья сабха», а в 1828 г. — общество «Брахмо самадж». Это была первая в Индии общественная организация, построенная по образцу европейских, хотя и носившая ещё характер религиозного сообщества. Рам Мохан Рай стремился очистить индуизм от феодальных пережитков, которые он объявил «позднейшими наслоениями». Около 1821 г. он основал первую индийскую еженедельную газету «Шембод Коумуди» на бенгали, а в 1822 г — газету «Мират-ул-ахбар» на персидском языке, в которых обсуждались вопросы общественной жизни Индии и Бенгалии.
В противовес «Брахмо самаджу» индийские купцы, выступавшие против реформаторской деятельности Рам Мохан Рая, организовали в 1830 г. общество «Дхарма самадж». Тогда же возникла Академическая ассоциация студентов Хинду колледжа — организованного индусами учебного заведения под руководством Г. В. Дерозио (сына португальца и индуски). Ассоциация решительнее, чем другие подобные общества, выступала против традиционных воззрений и суеверий. Преемницей её стала организация «Молодая Бенгалия» Когда она распалась в результате преследований руководителей Хинду колледжа, её последователи вступили в «Брахмо самадж», во главе которой после смерти Рам Мохан Рая стоял Дварканатх Тагор (1794 — 1846 гг.), крупнейший бенгальский купец, основатель первой индийской коммерческой компании европейского типа. Всякого рода просветительные и тому подобные общества в 30-40-х гг. стали появляться в Бенгалии одно за другим. Наконец в 1851 г возникла объединенная Ассоциация Британской Индии в Калькутте. Это была сложившаяся национальная общественно-политическая организация Бенгалии.
В Бомбее происходили аналогичные процессы. Здесь сопротивление возглавляли богатые и уважаемые парсы, сотрудничавшие с колониальной администрацией, в нём также участвовала нарождающаяся маратхская интеллигенция, группировавшаяся вокруг Элфинстон колледжа. Здесь выделялись Бал Шастри Джамбхекар (1812 — 1846 гг.), основавший первый англо-маратхский еженедельник «Бомбей дарпан» («Бомбейское зерцало»), в котором призывал предоставить индийцам долю в управлении страной и критиковал колониальную политику; Рамакрихпна Вишванатх, издавший на маратхском языке книгу по истории Индии, где подверг критике политику Британии; при этом Р. Вишванатх считал, что всё можно исправить путём контактов между просвещенными англичанами и индийцами; Гопал Хари Депшукх, писавший в пунской газете «Прабхакар» («Солнце») под псевдонимом Локхитатади (защитник интересов народа); он анализировал причины потери Индией независимости, объясняя их приверженностью к старым феодальным порядкам, отрывом знати от народа, призывая к распространению просвещения, он предсказывал, что индийцы освободятся от английской опеки, но не ранее чем через 200 лет.
Возникшая в 1852 г. в Бомбее наподобие бенгальской Бомбейская ассоциация раскололась: умеренная купеческая верхушка вышла из ассоциации, когда студенческая молодежь выдвинула требование «уравнять всех индийцев в правах с англичанами». Единственная из этих ассоциаций, Мадрасская, поставила вопрос об ограничении эксплуатации крестьян индийскими помещиками. В связи с пересмотром хартии Ост-Индской компании все три ассоциации направили лондонскому парламенту петиции с жалобами на «несправедливости» колониальной администрации в Индии. Это зарождавшееся буржуазно-национальное движение не было связано с теми крестьянскими и бедными городскими слоями, которые поднимали восстания и стремились изгнать англичан из Индии. Поэтому во время народного восстания в Индии 1857 — 1859 гг. влиятельные индийские буржуазные круги стояли в стороне и участия в нём не принимали.
А вот колониальные власти были настолько уверены в прочности своего господства в Индии, что решили постепенно ликвидировать индийские княжества, организовав непосредственное управление всей индийской территорией. Одним из средств достижения этой цели было введение «доктрины выморочных имений», по которой при отсутствии сыновей приёмные дети князей не признавались наследниками. В 1848 — 1858 гг. таким путем были ликвидированы княжества Сатара, Нагпур, Джханси, Самбалпур и другие. После смерти раджи Танджура и наваба Карнатика (Арката) эти титулы были упразднены. Для погашения долгов низама Хайдарабада у княжества был отнят Берар — развитая хлопководческая область. С 1831 г. княжество Майсур находилось под непосредственным управлением британской администрации, хотя раджа получал пенсию, потомкам пешвы Баджи Рао II выплата пенсии была превращена. Наконец в начале 1856 г. под предлогом плохого управления было ликвидировано княжество Ауд.
При ликвидации бывшие князья распускали двор. В результате теряли источник дохода представители княжеской администрации, разорялись ремесленники, обслуживавшие знать и отряды воинов, повышался налог, и ухудшалось положение крестьян, поскольку английское правительство уже не делало скидок в случае неурожая. Наконец, низведение владетелей, до статуса простых британских подданных затрагивало и национальные чувства индийцев. Поэтому недовольство зрело в широких слоях индийского населения, и нередко крестьянские выступления возглавлял, бывший феодал. Ещё одним источником недовольства было отношение колониальной администрации к индийским племенам, большинство которых раньше не платили налогов, а несли военную и сторожевую службу, охраняя безопасность дорог. Англичане сочли эту выполняемую племенами функцию излишней и ввели налоги на их участки. Ответом были прокатившиеся по всей Индии восстания племён.
Даже простое перечисление всех антиколониальных выступлений показывает, насколько развиты были в Индии антианглийские настроения.
Историки-марксисты обращают внимание и на экономические причины восстания, имевшие «долгосрочный характер», трактуя мятеж 1857 г. как «аграрное восстание». Британские власти рекрутировали большинство наёмных солдат из районов с высокими ставками сельскохозяйственных сборов (Уттар-Прадеш, Харьяна, Западный Бихар). Многие сипаи в прошлом были мелкими землевладельцами, и им приходилось платить высокие налоги на землю, попадая в зависимость от ростовщиков и торговцев, в конечном счете, лишаясь земли и залезая в долги. Так что нет ничего удивительного в том, что во время мятежа повстанцы вымещали злобу и на чиновниках, и на заимодавцах.
Недовольство имперской системой зрело не только в сельских районах. Из-за появления британских товаров разорялись городские мастера, в первую очередь производители текстиля. Обнищание в сочетании с боязнью увеличения миссионерской активности усугубляло кризис. Официальный патронаж деятельности христианской церкви руководством Ост-Индской компании делал её цели подозрительными в глазах и индуистов, и мусульман. Индийские историки, называющие события 1857 г. «Первой войной за независимость Индии», делают акцент на расизме, коррумпированности и вражде британской власти. Прямым следствием проявлений этого расизма было лишение индийцев права занимать высокие государственные посты, хотя даже некоторые британские чиновники выражали недовольство подобной практикой. Ратуя за назначение индийцев, сэр Томас Мунро писал в 1818 г.: «Многие завоеватели прибегали к насилию и даже жестокости в отношении аборигенов. Но никто не относился к ним с таким презрением, как мы; никто так, как мы, не позорил целую нацию, отказывая ей в доверии, отказывая в признании её права на честность». Недовольство усиливали коррумпированность и запутанность британской системы судопроизводства и уголовного права. В отличие от простых местных (старых индийских) традиций британская система была непонятной, дорогой и медленной.
Возмущение английским колониальным игом, проявлявшимся на протяжении всей первой половины XIX в. в разрозненных, локальных выступлениях отдельных слоёв населения, в какой-то мере слилось воедино, когда во главе движения встали привычные к организованности сипаи (индийские солдаты). Английские сипайские отряды были разделены на три армии: Бенгальскую, Бомбейскую и Мадрасскую, причём самая крупная из них, бенгальская армия, насчитывавшая 170000 человек (из них 140000 индийцев), была наиболее однородной по своему социальному составу. Сипаи бенгальской армии рекрутировались почти исключительно в Ауде, Бихаре и Северо-Западных провинциях среди брахманов, раджпутов, джатов, а также мусульман (сайидов и штанов). Представители указанных групп составляли высшую прослойку сельской общины (паттидары) или являлись сыновьями мелких феодалов — деревенских заминдаров. Говорили они все на одном, хиндустанском языке (хинди) и поддерживали тесную связь со своими деревнями.
Сипайские войска были хорошо вооружены и обучены на английский лад, в них были представлены все существующие рода войск. Особенно хорошо были подготовлены артиллерийские части. По меткости стрельбы из орудий сипаи превосходили даже своих учителей англичан. Обычно сипаев нанимали на службу на 3 года, после чего перезаключали контракт. Жалование обычного сипая составляло 7 рупий в месяц, что в реалиях той Индии обеспечивало им сытную жизнь и даже позволяло оставлять небольшой излишек. Англичане даже первоначально задабривали сипаев, которые пользовались привилегиями при разборе их дел в суде, налоги на их семьи снижались, а во время войны они получали полуторный оклад.
Поскольку сипаи давно не воевали, а лишь исполняли полицейскую службу, они были расквартированы в различных военных городках, разбросанных по всей Северной Индии, главным образом в Доабе. Хотя они получали хорошую, по индийским понятиям, плату, но и среди них зрело недовольство (индиец не мог продвинуться по службе выше чина сержанта; любой английский новобранец занимал более высокое положение чем индус; у англичан в военных городках были свои столовые, и жили они в удобных бунгало, в то время как сипаи со своими женами и детьми ютились в бараках). Все высшие командные посты были заняты англичанами. Высшим офицерским чином, до которого мог дослужиться индиец, был субадур (капитан; к тому же в 1856 г. сипаям урезали жалование, а продвижение по служебной лестнице ограничили сержантским званием.). В то же время национальный гнёт ещё больше ощущался обыкновенными рядовыми. Сами же британцы привыкли воевать и нести службу с комфортом. Даже обыкновенные английские солдаты имели своих слуг. Ранцы во время походов им должны были нести кули. Британского офицера обычно обслуживал десяток слуг. Весь его багаж, дорожная утварь, палатка грузились на несколько повозок, а если вьючного транспорта не было, то весь груз несли на плечах многочисленных кули. Во время походов количество погонщиков, кули и слуг обычно в 10, а то и более раз превосходило количество английских солдат и офицеров. Недовольство колониальной политикой среди индийцев и сипаев только крепло, превратив регион в «пороховую бочку».
СипаиВаххабитская пропаганда среди этих сипаев находила благодатную почву, тем более что приближалось столетие со дня битвы при Плесси и сипаи готовились именно к этой дате свергнуть английское господство. Идея восстания, таким образом, давно вынашивалась, но неправильно представление, что восстание было планомерно организовано, — оно вспыхнуло стихийно. Этому не противоречит и факт непонятной передачи перед восстанием хлебцев — чапатти (лепешки из низкосортной муки — основной продукт питания в Северной Индии) из деревня в деревню — сохранившийся с феодальных времен знак тревоги. Перед восставшими вставала необходимость скрытой, но эффективной мобилизации. С этой целью они начали распространять «кодовые» чапатти, которые использовали следующим образом: «охранник» (нечто вроде выборного шерифа) из одной деревни изготавливал две чапатти и передавал одну из них «охраннику» в другой деревне с указанием испечь ещё десять. Последний оставлял одну лепешку себе в подтверждение участия его деревни в мятеже, а десять раздавал — по две каждому — связным из пяти других деревень, с такими же инструкциями. Чапатти, вероятно, при этом надкусывались «договаривающимися сторонами» — таков был старый индийский способ «росписи на договоре». Эта техника оказалась настолько продуктивной, что даже колониальные власти не могли не отметить её эффективность. Как впоследствии писал один из британских офицеров, полковник Джейкоб: «… трудно передать, насколько продуманным был покров тайны, которым окутали весь заговор, распространение планов, тщательность, с которой каждая группа заговорщиков работала в отрыве от других, скрывая своих контактеров». «Лепешечный» телеграф работал без сбоев.
Капсюльная винтовка ЭнфилдаПоводом к восстанию послужило введение англичанами новых патронов к капсюльным ружьям системы Энфилда (Энфильда), смазываемым, по слухам, свиным салом и говяжьим жиром (пропитка картонных патронов содержала в себе животные жиры, верхушку же патрона (с пулей) надлежало надкусить при заряжании ружья (из картонной гильзы в ствол насыпался порох, сама гильза использовалась как пыж, сверху в ствол шомполом забивалась пуля)). Скусывание патронов оскверняло и правоверного мусульманина, и индуса. Причина, как известно, в религиозных табу: свинья считается у мусульман нечистым животным, а корова для индуистов — животное священное, и питаться его мясом великий грех. Однако английское командование, не обращая внимания на растущее недовольство сипаев, сурово расправлялось с недовольными. Когда власти осознали ошибку, было уже поздно: сипаи истолковали нововведение как преднамеренное оскорбление их религиозных чувств, и хотя командование тщательнейшим образом следило за тем, чтобы подразделения сипаев комплектовались по смешанному религиозному признаку, дабы устранить вероятность возникновения среди них сговора, эффект оказался прямо противоположным. Сипаи — и индуисты, и мусульмане — забыли разногласия и объединились в защите «дхармы и Корана».
Панди29 марта 1857 г. 29-летний сипай 34-го Бенгальского полка Мангал Панди (Манагл Пандей) призвал своих товарищей по оружию в Барракпуре (неподалеку от Калькутты) к восстанию. Генерал Хирси (Джон Херси), командовавший Бенгальской армией, записал: находящийся под воздействием наркотика Мангал Панди «метался, размахивая заряженным мушкетом», и кричал находившимся вокруг сипаям: «Поднимайтесь! Европейцы уже тут! Почему вы всё ещё не готовы? За нашу религию! Надкусывая патроны, мы становимся нечестивцами! Отказывайтесь повиноваться!» Призыв к восстанию по всей Бенгальской армии молниеносно распространялся от одного лагеря к другому, практически везде встречая живейший отзыв. Когда полковой адъютант, лейтенант Блау, прибыл для расследования инцидента, солдат выстрелил в него, но попал в лошадь.
Стрельба «нечистыми» патронами, кадр из фильма «Восстание: Баллада о Мангале Пандеи»Генерал Херси приказал арестовать Панди джемедару (лейтенанту) Ишвари Прасаду, но тот отказался. Весь полк, за исключением одного солдата, Саикха Палту, отказался арестовывать мятежника. Однако его первая попытка взбунтовать воинскую часть провалилась, тогда Панди попытался застрелиться, но только ранил себя. 6 апреля он был приговорён к смертной казни, а 8 апреля повешен. После этого джемадар Ишвари Прасад был приговорён к смерти и повешен 22 апреля, а сам полк расформирован. А Саикх Палту был повышен в звании до джемадара.
Такое жестокое наказание произвело сильное впечатление на сипаев других полков. В апреле внедрение новых патронов привело к бунтам в Агре, Аллахабаде и Амбалле. 24 апреля в Мируте 90 солдатам было приказано провести учебные стрельбы новыми патронами. 85 солдат отказались, и были приговорены к смертной казни, заменённой на 10 лет каторги. 11 сравнительно молодых солдат получили по 5 лет заключения. С приговоренных на виду у всего гарнизона сорвали погоны, и осуждённые отправились в тюрьму, публично проклиная сослуживцев за отказ в поддержке. Вся эта история очень правдоподобно и красочно показана в фильме «Восстание: Баллада о Мангале Пандеи» (The Rising: Ballad of Mangal Pandey – Индия, 2005 г.). Это явилось сигналом для начала восстания сипаев 10 мая 1857 г., поддержанного городскими низами и крестьянами из близлежащих деревень.
Рядовой 29-го Мадрасского полка сипаев. худ. А. HunterВоскресным вечером 10 мая 1857 г. сипаи 20-го и 11-го полков Бенгальской туземной пехоты и III полк легкой кавалерии подняли мятеж на военной базе в Мируте (в 60 км от Дели), отказавшись повиноваться своим офицерам-британцам, и открыли по ним огонь. Гарнизон Мирута состоял из 2357 сипаев и 2038 британцев. Многие из британских солдат в этот день отдыхали и не несли службу. Восставшие напали на европейцев — офицеров и гражданских — и убили 4 мужчин, 8 женщин и 8 детей. На базаре толпа набросилась на британских солдат в увольнении. Британские младшие офицеры, попытавшиеся помешать мятежу, были убиты. Сипаи освободили 85 своих товарищей и вместе с ними 800 других заключённых (должников и уголовников). Часть сипаев (особенно 11-й Бенгальский полк туземной пехоты) сопровождали британских офицеров, женщин и детей, ограждая их от восставших. Британцы спаслись в Рампуре, где получили убежище у местного наваба.
Мятежники скрылись в ночной тьме, захватив заложников. Сутки спустя, рано утром 11 мая, сипаи перешли по мостам через р. Ямуна и направились в Красный форт в Дели. Мятежники подавили сопротивление гарнизона, расквартированного в Красном форте, перебив множество англичан.
Сипаи атаковали местный арсенал. Девять британских офицеров открыли по ним огонь, но, увидев, что сопротивление бесполезно, взорвали арсенал. Выжило 6 из 9 офицеров, взрыв убил многих людей на улицах и повредил соседние дома. Известия о событиях в Дели привели к открытому восстанию всех сипайских подразделений вокруг столицы. Часть оружия из арсенала сипаям всё-таки удалось захватить; кроме того, повстанцы захватили склад с 3000 баррелей оружейного пороха, находившийся в 3 км от Дели и сдавшийся без сопротивления. Уцелевшие европейские офицеры и гражданские лица укрылись в Башне Флагштока, и, поняв, что помощи ждать неоткуда, попытались скрыться в Карнале. В общей сложности к восстанию примкнул 100000 сипаев, только некоторые полки сохранили верность, так 11-й Бенгальский полк туземной пехоты сопровождал британских офицеров, женщин и детей, ограждая их от восставших.
После падения Красного форта в Дели сипаи повернули штыки против всего, ассоциировавшегося для них с символами британской власти и колониального гнета. Нападениям подвергалась собственность фиранги (foreigners — «иностранцы»), Банк Дели, дома европейцев, находившиеся в окрестностях, военные городки британской армии — все объекты были захвачены и разграблены. Пал и оплот британской власти — казначейство. Повстанцы разрушали телеграфные станции и железнодорожные линии; из тюрем выпускали заключенных … Нападениям подверглась и церковная собственность: сипаи были уверены в преднамеренном искоренении англичанами индуизма и ислама через пропаганду христианства. Яркий пример — история делийской церкви Сент-Джеймс (Св. Иакова), построенной в 1837 г. Само здание пострадало незначительно, но, как сообщают очевидцы, его «полностью разграбила обезумевшая, кричащая толпа, вытащившая всё, вплоть до стульев, скамеек и подколенных подушечек, глумясь, звонившая в церковные колокола, перед тем как сбросить их с колокольни …». Победители безжалостно убивали европейцев. По Дели поползли слухи о том, что англичанок принуждали ходить по улицам нагими, на глазах у всех насиловали, не щадя даже маленьких девочек … Наиболее активно распространяли эту информацию белые христианские священники, но вот глава разведывательного департамента Уильям Мюйр писал: «Во многих рассказах о жестокостях и кровопролитии фигурируют истории об изнасилованиях, которые, по моим наблюдениям и имеющейся информации, не имеют сколько-нибудь удовлетворительных доказательств».
Восстание возглавил (под давлением восставших) падишах Бахадур Шах Зафар II (1837 — 1857 гг.), престарелый правитель династии Моголов. Бахадур Шах стал для восставших символом восстановления независимой Индии.
Итак, столица империи, Дели, пала. Сипаи одержали свою первую победу. Мусульманские улемы издали фетву, объявляя священную войну против англичан. В Дели было создано правительство, состоявшее из придворной знати. 12 мая Бахадур Шах созвал первый за много лет суд. Он выразил беспокойство по поводу произошедших событий, но принял помощь сипаев и заявил о поддержке восстания.
Итак, Великий Могол Бахадур Шах Зафир объявил себя единственным законным правителем всей Индии (соответствует территории современных Индии, Пакистана и Бангладеш). Он начал чеканить монеты со своим изображением и потребовал от населения присяги на верность. Эти меры, однако, оттолкнули от восставших сикхов и пенджабцев, не желавших восстановления мусульманского правления Великих Моголов.
Падишах призвал весь индийский народ к борьбе за независимость. То, что начиналось, как небольшое (локальное) восстание, довольно быстро переросло в настоящую освободительную войну, фронт которой протянулся от Пенджаба до Бенгалии, а главным центром сопротивления колонизаторам стали Дели, Канпур и Лакхнау (столица Ауда), где были образованы собственные правительства.
Новости о падении Дели, благодаря телеграфу, быстро распространились по Индии. Многие гражданские чиновники бежали в безопасные места со своими семьями. В Агре в 260 км от Дели 6000 европейцев укрылись в местном форте. Это бегство придало повстанцам смелости. Военные частью доверяли своим сипаям, частью пытались их разоружить для предотвращения мятежа. В Бенаресе и Аллахабаде попытки таких разоружений вызвали бунты.
В Дели и Лакхнау правительствам, созданным из прежней придворной знати, не удалось организовать управление, возникли раздоры среди повстанцев. Несколько лучше обстояли дела в Канпуре. Здесь были приняты меры к организации аппарата управления и обеспечения снабжения войск и населения продовольствием. Восстание характеризовалось крайней жестокостью восставших к своим противникам, в том числе мирным жителям, семьям британских военнослужащих, чиновников. В большинстве захваченных городов и военных поселений почти всё британское население было полностью истреблено мятежниками, независимо от пола и возраста. Британцам пришлось отступить на юг страны, где сохранялось относительное спокойствие и располагались верные Ост-Индийской компании воинские части. Британским властям стало ясно: происходит нечто большее, чем просто бунт сипаев, — британскому империализму был брошен вызов.
По существу восстанием были охвачены лишь Доаб и районы Центральной Индии. Горожане-индийцы Доаба приняли активное участие в восстании, освободив ряд крупных городов (Али-гарх (21 мая), Барейли и Лакхнау (31 мая), Канпур (4 июня), Аллахабад (6 июня) и другие). В каждом из них было организовано правительство: в Барейли во главе повстанцев был поставлен пожилой военачальник Хан Бахадур-хан, потомок Хафиз Рахмат-хана Рохиллы, погибшего в борьбе с войсками Ауда и Компании в 1772 г.; в Канпуре — Пана Сахиб, приёмный сын умершего пешвы Баджи Рао II, лишённый княжества при Далхузи; в Аллахабаде — последователь ваххабитов школьный учитель Маулави Лиякат Али; восстанием в Патне руководил ваххабит Пир Али, книготорговец. А вот в Бенгалии генерал-губернатор Каннинг (1856 — 1862 гг.), мобилизовав всех находившихся там европейцев, в том числе английское гражданское население, сумел предупредить выступление сипаев: он разоружил их и подавил отдельные бунты в тех частях. В Пенджабе английское военное командование также сумело предотвратить общее выступление сипаев. Действия восставших гарнизонов оказались разрозненными, и лишь немногим отрядам удалось соединиться с синайской армией в Дели. Сикхское население рассматривало хиндустанских сипаев как оккупационные войска и не поддержало их. Зато к восстанию сразу же присоединилось крестьянство в Ауде и Бунделькханде: оно изгнало новых помещиков-«чужаков», разгромило правительственные учреждения и приостановило уплату ренты даже своим старым заминдарам и талукдарам. Изгнав представителей колониальных властей, общинники создавали отряды самообороны и с оружием в руках защищали общинные земли, которые были экспроприированы у них английскими завоевателями.
30 мая 1857 г. взбунтовался гарнизон, расквартированный в Лакхнау, положив начало беспорядкам во всём регионе (Ауд). В Лакхнау, так же как в Дели и в Мируте, мятеж сопровождался поджогами жилищ, нападениями на британских офицеров, грабежами и стрельбой. После восстания была восстановлена власть прежней династии (аудских навабов) и старые придворные аудские вельможи взяли в свои руки управление городом. Подлинным вождем восставших был Ахмадулла Шах, из знатной мадрасской семьи. Он в своё время ездил в Англию, но по возвращении примкнул к ваххабитам и стал странствующим ваххабитским проповедником. Английский гарнизон с семьями засел за стенами Резиденции (так назывался дворец политического агента Компании при аудском дворе). Там сумел закрепиться британский командующий Генри Лоуренс с гарнизоном численностью 1700 человек. Сипаи долго осаждали Резиденцию и обстреливали её. Но англичане не понесли тяжёлого урона, поскольку сипаи не обладали искусством меткой стрельбы. Первые попытки мятежников прорвать укрепления потерпели неудачу. Повстанцы пытались подорвать стены, используя потайные ходы, это приводило к вооружённым стычкам под землей. Лишь в сентябре британский отряд прорвался в Лакхнау. После 90 дней боевых действий потери британцев составили больше 1000 человек, но позиции они не сдали. Между тем в Лакхнау собрались не только сипаи и восставшие крестьяне из окрестностей Доаба, но и просто население, бежавшее от английских армий, — всего свыше 50000 человек. 18 ноября новый главнокомандующий войсками империи в Индии сэр Колин Кэмпбелл поддержал осажденных силами своих войск, и англичане сохранили за собой Лакхнау.
В ночь 4 июня 1857 г. взбунтовались сипаи, находившиеся под командованием генерала Хьюго Уиллера в Канпуре. Один из них заявил: «Вы змеи, и пощады вам не будет». Восставшие избавились от униформы и смешались с толпой. Охваченные мятежным духом широкие народные массы были готовы уничтожать всех богатых, вне зависимости от принадлежности к «оккупантам». Под давлением мятежников маратхский пешва (что-то вроде наследственного премьер-министра) Нана Сахиб, испытывавший симпатию к восстанию, возглавил канпурских повстанцев. Вторым лидером стал его соратник Тантиа Топи. 25 июня Нана Сахиб, руководствуясь тактическими соображениями, пообещал британским военным и их семьям, укрывшимся в Канпуре, безопасное отступление при условии почётной сдачи. Выбора у Уиллера не было, и он согласился. Однако при конвоировании пленных к лодкам началась стрельба. Историки до сих пор спорят, какая сторона открыла огонь первой. Так или иначе, лодки загорелись, и началась резня, после которой остались горы окровавленных тел. Всех мужчин уничтожили. Нескольких выживших женщин и детей отправили в Биби-Гхар (Дамский дом) в Канпуре. 15 июля, когда восставшие испугались возможного нападения приближающихся колониальных войск, был отдан приказ их уничтожить. Местные сипаи отказались подчиниться этому приказу, тогда с городского рынка вызвали четырёх мясников, которые и убили заложников.
5 июня 1857 г. вспыхнуло восстание в княжестве Джханси (сегодня область Бунделханд штата Уттар-Прадеш) под предводительством рани (принцессы) Лакшми-Баи. Собственность европейцев и их индийских прислужников была разграблена, а официальные документы сгорели в кострах. Многие английские офицеры с семьями укрылись в форте Джханси, не успевших спрятаться убили. Когда к вечеру 8 июня осаждённые сдались, их согнали в близлежащий сад и перебили. По свидетельству очевидца-англичанина, «в Бунделханде мало кто владел мечами или ружьями с фитильными замками; но даже вооружённые копьями, косами, палками с железными наконечниками и импровизированными топорами, переделанными из заточенных мясных тесаков, прикрепленных к палкам, мятежники воображали себя воинами, провозглашали своих королей, переставали повиноваться чужакам. Никогда ещё не свершалось революции такой скорой и полной …».
Тем временем восстание в Бхайпуре, регионе на западе Бихара и на востоке Уттар-Прадеш, возглавил 75-летний Кунвар Сингх с младшим братом Амаром. Сорок миллионов местных жителей боготворили его как «отца бхайпурцев». Ненавидимый британцами, он был с не меньшей силой любим повсюду между Калькуттой и Лакхнау и по обе стороны Ганга. Невзирая на почтенный возраст, он лично участвовал в сражениях и организовал затяжную партизанскую войну. Под его знамена встали Динапурские полки повстанцев, он прошёл с ними до Банда, Канпура, Лакхнау и Азангара, пересёк Ганг и, вернувшись домой, погиб, сражаясь за освобождение Джагдишпура.
В это время, в Дели царила неразбериха. Здесь скопились отряды сипаев, пришедших из разных мест. Сипаи подчинялись только своим командирам, не доверяли придворному делийскому правительству. В городе не хватало продовольствия, заминдары тянули с отправкой в Дели собранного ими земельного налога. Дисциплина в войсках падала. Сипаи в этих условиях создали свой собственный орган власти, называвшийся джалса (совет; высший административный совет), в составе шести представителей сипаев и четырёх представителей горожан, руководство делийскими войсками взял на себя его член Бахт-хан. Однако и этот совет не мог справиться с тяжёлым положенном в Дели. К. Маркс тогда написал «… разнородная масса восставших солдат, которые перебили своих офицеров, сбросили с себя узы дисциплины и не смогли выдвинуть человека, на которого можно было бы возложить верховное командование, — такая масса менее всего способна организовать серьёзное и длительное сопротивление».
Во время этих событий мятежники начали распространять прокламации с описанием своего плана действий. Они использовали беспроигрышный приём: заменили в листовках официальный язык властей — фарси на разговорный хиндустани (хинди). 25 августа 1857 г. формальный лидер повстанцев принц Фероз Шах обнародовал подробную программу мер по преобразованию управления, налогов и финансов. Законопроект, разработанный в расчёте на самые широкие слои населения от имени «правительства Бадшах Бахадур Шаха», предусматривал абсолютную власть заминдаров (землевладельцев) на их землях, а право на торговлю предоставлялось только предпринимателям-индийцам, которые получали при этом возможность бесплатно использовать «паровые суда и экипажи». Более того, лидеры повстанцев пообещали, что сипаям повысят жалованье, на государственную службу будут принимать только индийцев, представители высших каст будут брать на работу представителей низших, а священнослужители и учёные люди получат землю в свободное пользование.
По мере распространения восстания начал разрастаться раскол среди индийцев. Бахадур Шах объявил о восстановлении власти Великих Моголов, чем были недовольны маратхи, желавшие образования своего государства, и авадхи, настаивавшие на правлении собственного наваба. Со стороны некоторых мусульманских лидеров раздались призывы к джихаду, однако вскоре вспыхнули разногласия между суннитами и шиитами. Многие сунниты отказывались присоединяться к восстанию, считая его шиитским. Часть мусульман, например, исмаилитский лидер Ага-хан I, были на стороне англичан. Такие индийские государства, как Хайдарабад и Маратхская конфедерация, не поддержали повстанцев. Англичанам также удалось склонить на свою сторону сикхов, используя их анти мусульманские настроения. Пуштуны Пенджаба и Северо-Западной границы поддержали британцев и оказали им помощь в подавлении восстания в Дели.
Тем временем, сипаи, привыкшие к дисциплине, но не знающие военной науки и не командовавшие воинским подразделением больше отряда, способны были решать только тактические, но отнюдь не стратегические задачи. Овладев такой сильной крепостью, как Красный форт в Дели, они стали готовиться к обороне, вместо того чтобы распространять восстание на ещё не охваченные им районы. Это дало англичанам возможность оправиться, подтянуть верные войска и осадить Дели.
Сипаи смогли захватить ряд стратегически важных пунктов, однако затем начало сказываться отсутствие централизованного командования. У восставших был ряд природных лидеров, таких, как Бахт Хан (которого позднее Великий Могол назначил главнокомандующим, взамен собственного сына, показавшего неэффективность), но большинство было вынуждено оглядываться на раджей. Некоторые из них оказались хорошими лидерами, но многие — нет.
Что интересно, один из них – Рао Туларам, правитель Харьяны, попытался получить оружие у России, но умер по дороге.
Отсутствие у восставших общего политического плана и организованного центрального руководства привело к неизбежному поражению. Их лагеря погрязли в местничестве и раздорах, а имевшие несомненное превосходство в боеприпасах и ресурсах британцы умело использовали это слабое место противника.
Оборонявшие Дели сипаи делали вылазки, но не предпринимали серьезных действий. Даже Бахт-хан, энергичный вождь отряда, приведённого им из Барейли, один из самых способных руководителей сипаев, не смог навести порядок, несмотря на решительные меры, принятые им. В результате этого бездействия сипаев инициатива перешла к англичанам, которые стянули свои войска из Мадраса, Ирана и присоединили к ним части, направлявшиеся в Китай. Почти 65000 сипайская армия не могла отогнать от стен Дели 6000 войско англичан. Военные неудачи и нехватка средств привели к тому, что некоторые сипайские отряды стали самовольно покидать Дели. Поражение выступившего против англичан отряда Бахт-хана под Наджафгархом явилось ещё одним ударом для сипаев. К тому же в опубликованном в сентябре 1857 г. воззвании восставших в случае победы были обещаны всякого рода льготы и привилегии купцам, мусульманскому духовенству, но ничего не было сказано о снижении земельного налога. Это вызвало охлаждение среди сипаев, в большинстве выходцев из деревень.
Британцам понадобилось время, чтобы собрать силы. Часть войск была переброшена из метрополии и Сингапура по морю, часть, после окончания Крымской войны — по суше через Персию, некоторые — из Китая. Две группировки европейских войск медленно двинулись к Дели, перебив в сражениях и перевешав множество индийцев. Англичане прекрасно знали, что сборным пунктом сипаев стал Дели, поэтому именно на этот город уже 6 июня 1857 г. был направлен их первый удар. Силы британцев (к которым добавились два подразделения гуркхов) генерала Гарри Барнард встретились у Карналы, и в сражении с основными силами повстанцев у Бадлике-Серай (хребет Бедлико-Сераи, который господствовал над Дели) отбросили их к Дели.
Осада мятежной столицы продолжалась с 1 июля по 21 сентября. На первых порах повстанцы превосходили войска Компании по численности, и окружение не вполне было завершено, так что казалось, что в осаде находятся британцы, а не делийцы. 30-тысячный гарнизон Дели старался регулярно совершать вылазки из города, нанося удары по противнику и уничтожая небольшие британские отряды. 14 августа к осаждавшим прибыло подкрепление из британцев, сикхов и пуштунов (часть войск перебросили из Сингапура и метрополии, часть после завершения Крымской войны подошла по суше через Персию). 7 сентября англичане, получив тяжёлые осадные орудия, начали артиллерийскую подготовку, в ходе которой им удалось проделать бреши в стенах города.
14 сентября британцы попытались начать штурм через бреши и Кашмирские ворота, но понесли тяжёлые потери. Британский командующий уже думал отступить, но был удержан своими офицерами. После недели ожесточённых уличных боёв войскам Компании удалось захватить город.
Британцы, которые потеряли в ходе штурма 1574 своих солдат, буквально обезумели от ярости. Из пушек они расстреляли главную городскую мечеть, а также прилегающие к ней здания, в которых проживала элита мусульманского населения Индии. Солдатам дали «добро» на 3 дня безнаказанное разграбление Дели. Как отметил некий капитан Гриффит, «мы заходили в дома, принадлежавшие представителям богатейшего сословия местных жителей, и везде заставали одну и ту же картину — разрушенные дома, изуродованные дорогие предметы утвари, которые не удалось унести … Многие английские солдаты забирали ювелирные изделия и золотые украшения, снятые с тел убитых горожан, я видел у сослуживцев доставшиеся им таким образом жемчужные ожерелья и золотые мохуры (монета достоинством 15 рупий)». Многих мирных жителей просто вытаскивали из домов и убивали, мстя за своих погибших в боях товарищей. Даже губернатор Бомбея лорд Элфинстон писал по этому поводу: «Преступления, совершенные нашей армией после взятия Дели, неописуемы. Наша месть пала поголовно на всех: и на друзей, и на врагов. В грабеже мы превзошли Надир-шаха». Ворвавшись во дворец падишаха, победители взяли Бахадур-шаха II в плен (и отправили его в Рангун, где он умер в 1862 г.), а его семью (двух сыновей и внука) расстреляли (английский офицер Ходсон (капитан Хадсон)). Так вместе с Дели пала и древняя династия Великих Моголов.
Тем временем генерал Нил, шедший с войсками из Калькутты на помощь англичанам под Дели, по пути зверски расправился с сипаями и горожанами восставших городов Бенареса (Варанаси) и Аллахабада. Его жестокость вызвала даже неудовольствие Каннинга, который отстранил Нила и передал командование этими частями генералу Хавелоку. Тот тоже устроил настоящую охоту за индийцами, сжигая сёла и оставляя после себя сотни повешенных. На пути Хавелока лежал Канпур, где во главе восставших стояли Нана Сахиб, его телохранитель Тантия Топи и секретарь Азимулла-хан, хорошо образованный человек, дважды посещавший Европу.
Между тем в городе собралось около 10000 восставших сипаев и крестьян, не хватало продовольствия, повторились те же трудности, что и в Дели. Сипайские войска дважды бились против надвигающейся армии Хавелока, но оба раза, несмотря на мужество индусов, терпели поражение. Тогда Нана Сахиб приказал убить пленных английских женщин и детей. Ворвавшиеся в Канпур в середине июня войска Хавелока учинили жестокую расправу над жителями. После этого Хавелок дважды тщетно пытался прорваться ещё в один центр восстания — в Лакхнау.
Главнокомандующий английской армией генерал К. Кэмпбелл выступил 17 ноября 1857 г. из Канпура в Лакхнау. Он не смог взять Лакхнау, но, отступая, увёл с собой осаждённых в Резиденции англичан. Между тем, Тантия Топи с отрядом, состоящим из гвалиурцев (восставших вопреки своему князю, верному англичанам), подошёл в Канпур и разбил оставленный там английский отряд Уиндама. В последующих боях Кэмпбеллу удалось нанести поражение Тантия Топи и вновь овладеть Канпуром. Только через три месяца, собрав 45000 армию, Кэмпбелл вновь решился штурмовать Лакхнау. Город защищало всё собравшееся там население (около 200000 человек). Они храбро сражались, но были плохо вооружены и не имели настоящих военных руководителей. Борьба за Лакхнау продолжалась в течение месяца. 16 (или 19) марта 1858 г. город пал. Около двух недель английская армия предавалась в Лакхнау грабежу и убийствам.
После падения Лакхнау, последнего крупного центра сопротивления, сипаи разбились на мелкие отряды и стали вести партизанскую борьбу. В марте 1858 г. генерал-губернатор Каннинг объявил о конфискации имений у аудских талукдаров (феодалов), до сих пор сохранявших нейтралитет. Талукдары поднялись на защиту своих владений и примкнули к Бахадур-хану в Барейли. Лишь в мае 1858 г. Кэмпбелл взял упорно сопротивлявшийся Барейли. После этого часть сипаев с Нана Сахибом и аудскими вельможами ушла к границе Непала, а часть с Ахмадуллой и некоторыми другими вождями вернулась в Ауд. Там Ахмадулла был предательски убит одним феодалом.
В Бунделвкханде действовал Тантия Топи, проявивший себя как один из способнейших сипайских вождей. Генерал Роуз из Бомбея направился с армией в Бунделькханд. На пути его лежало небольшое княжество Джханси. Там правила (за своего сына) молодая княгиня / принцесса (рани) Лакшми Бай (Лакшми-Баи). Народ Джханси сделал попытку поднять восстание. При этом было убито несколько англичан. Однако Лакшми Бай удержала своих подданных от решительных действий. Убийство англичан было поводом для Роуза, чтобы напасть на Джханси. Лакшми Бай сначала пыталась убедить Роуза в своей непричастности к этому убийству. Однако, когда началась осада Джханси, Лакшми Бай возглавила оборону.
Одна из руководителей восстания — рани (принцесса) Лакшми-БаиПринцесса оказалась выдающимся лидером, снискав легендарную популярность. Она взяла на вооружение тактику выжженной земли и применяла её в ответ на британскую тактику массового террора. В сентябре и октябре 1857 г. рани руководила успешной обороной Джханси от британцев, которым, в марте следующего года всё же удалось захватить город. Британские войска возглавлял сэр Хью Роуз, по окончанию этой кампании Роуз писал в официальном отчете: «Она была женщиной, но в качестве лидера мятежников показала себя храбрейшим, блестящим полководцем. Настоящий мужчина среди мятежников». Не только британский генерал отдал дань уважения индийской кавалерист-девице: сохранились слова популярной народной песни тех лет: «Доблестно, словно мужчина, сражалась она, княгиня Джханси! С каждого бруствера били её пушки, вздымая море огня! Словно мужчина, сражалась она, княгиня Джханси, доблестная и великолепная!».
Английские войска вступают в ЛакхнауПосле занятия англичанами Джханси Лакшми Бай бежала и примкнула к отряду Тантия Топи. Им удалось взять Гвалиур, но Роуз бросил против Тантия Топи войска и нанёс ему поражение. В этом бою Лакшми Бай (в июне 1858 г.), командовавшая конницей, была убита; Тантия Топи ушёл с остатками разбитых отрядов. Спасаясь от преследователей, он всё время менял направление: сначала прорвался в Хандеш, затем опять повернул к Гвалиуру. В конце концов, он был предан, схвачен англичанами и 18 апреля 1859 г. повешен.
Ещё 1 ноября 1858 г. был обнародован манифест королевы Виктории, объявивший о переходе управления Индией к английской короне и о ликвидации Ост-Индской компании. Королева обещала прощение воем феодалам, примкнувшим к восстанию, исключая тех, кто непосредственно участвовал в убийстве англичан, а также. заявляла, что новая власть будет уважать владельческие права индийских феодалов. Манифест привёл к тому, что от восстания отошла феодальная верхушка. Талукдары, раджи и заминдары Ауда, выступившие после мартовской прокламации Каннинга, сложили оружие. Продолжали борьбу лишь те феодалы, которые не надеялись на помилование. В конце концов, и их сопротивление было сломлено. Нана Сахиб и Азимулла пропали в джунглях, Хан Бахадур-хан был казнён англичанами. Восстание было подавлено. Оно вызвало бурную волну самых разнообразных откликов, как в английских прессе и литературе (включая ультрарасистские высказывания Чарльза Диккенса), так и за её пределами (особенно во Франции), где определённые круги высказывались за союз с Российской империей с целью вытеснения Англии из Азии.
8 июля 1859 г. на территории Индии был провозглашён мир. Однако колонизаторы всласть насладились местью. И начались расправы. Во всех уголках страны, по которым прокатился мятеж, британцы обвиняли поголовно в измене всех жителей восставших районов. Зачастую пытали и убивали невиновных. Казни прекратились лишь после вмешательства королевы Виктории. Колониальной администрацией была объявлена амнистия всем участникам мятежа, не замешанным в убийстве английских подданных. Местные индийские правители присягнули на верность англичанам.
Народное восстание 1857 — 1859 гг. потерпело поражение в результате ряда причин. Хотя основной движущей силой восстания было общинное крестьянство и ремесленники, возглавила его феодальная знать. Но вожди оказались неспособными руководить национально-освободительной борьбой. Они не сумели выработать единый план борьбы, создать единое командование. Нередко преследовали личные цели. Все три стихийно возникших центра восстания действовали самостоятельно. К тому же феодалы не приняли никаких мер для облегчения участи крестьянства и тем оттолкнули часть крестьян. Когда же английское правительство пошло на уступки феодалам, они отошли от восстания. Сипайские командиры не умели вести сложную войну. Они могли решать тактические задачи, но не были обучены мыслить стратегически. Наконец, восставшие не выдвинули ясных целей. Они призывали вернуться к прошлому, к независимой Индии времён Могольской империи. Однако в середине XIX в. возврат к феодальному строю был нереальным.
Несмотря на подавление народного восстания, англичане вынуждены были изменить свою политику в Индии. Ост-Индская компания была ликвидирована, и Индия стала колонией британского правительства, которое теперь само назначало весь состав колониальных властей.
Чтобы поквитаться за поражения, британцы подвергли «десакрализации» множество объектов религиозного поклонения. В мечетях устраивали пекарни, бараки и магазины. Красивейшие средневековые здания разрушали «из соображений безопасности». Казни повстанцев и их вождей сопровождались такой невообразимой «периферийной» бойней, что даже некоторые британские офицеры не могли сдержать отвращения. Подполковник Т. Райс Холмс писал о судилищах, организованных полевыми судами в Дели, что «группы туземцев предавали суду Военного Комиссариата или специальных комиссаров, каждый из которых был наделён исключительным правом миловать и казнить от имени правительства. Судьи эти были совершенно не склонны к проявлению милосердия. … На видном месте в городе установили виселицу … и каждый день на ней вешали по пять-шесть обвиняемых. Вокруг сидели британские офицеры и, попыхивая сигарами, наблюдали за конвульсиями жертв».
Одного подозрения в симпатии к повстанцам было достаточно, чтобы стереть с лица земли целые деревни. Тех, кого не вешали, привязывали к жерлам пушек и разрывали на куски залпами. Улицы и дома, залитые кровью, являли настолько отвратительное зрелище, что один 19-летний офицер не мог сдержать чувств: «Это было настоящее убийство, — писал он, — за последнее время я повидал много кровавых и ужасных сцен, но молю Бога, чтобы не увидеть ничего подобного тому, что мне пришлось лицезреть вчера. … Господь свидетель — я человек не жалостливый, но когда у тебя на глазах расстреливают седобородого старика, надо иметь невероятно чёрствое сердце, чтобы смотреть на это с … безразличием …».
Чтобы снять впечатление от своих неудач в начале восстания сипаев, а потом — его жестокого подавления, правительство метрополии пыталось переключить внимание международной прессы сетованиями на то, каким ужасам подвергаются британцы в Индии. Однако во многих британских газетах звучали и выражения симпатии в адрес индийцев. Так, например, сэр У. Расселл, корреспондент «Лондон Таймс», писал: «Мы наблюдаем не просто войну рабов … но войну религиозную, войну расовую, и войну мщения и надежды, войну за национальное самоопределение, войну за то, чтобы, после свержения ига пришельцев, вернуть Индии всю полноту национальной власти и влияние национальной религии». В поддержку повстанцев высказывалась французская пресса. «Л’Эстафет», республиканская газета, 29 августа 1857 г. писала: «Если англичане будут продолжать настаивать на жестокой политике угнетения, великие державы, и Франция в первую очередь, должны будут вмешаться в происходящее, дабы быть уверенными в том, что с индийцами не обращаются, как со стадом скота, предназначенного на убой». Пресса Франции осудила преступления Ост-Индской компании и методы британских колониалистов, на которые возлагалась основная ответственность за начавшийся мятеж. Даже дипломатичная «Ревю де Дю Монд» писала: «Компания мало беспокоится об ослаблении ига. В течение последних десяти лет она широко практиковала применение системы аннексий, лишение собственности, конфискации».
В Италии мнения разделились. Джузеппе Массари отмечал в «Ривиста Контемпоранеа»: «Очень многие, путаясь в расах и географии, вообразят, что индийский мятеж является попыткой добиться независимости в целях сформировать индийскую нацию. Но те, кто умеет думать и кому знакомо реальное положение вещей, не впадут в такое грубое заблуждение. Бунт сипаев является лишь актом военного неповиновения, разжигаемым религиозным фанатизмом; стремление к независимости и свободе не имеет с этим ничего общего». А вот один из ведущих итальянских журналов, генуэзский «Италиа дель Пополо», выступил с осуждением британцев в Индии: «Англия применяет в Индии репрессивные меры воздействия … Обманом, вероломством и жестокостью она захватила земли ... В нарушение договорных обязательств она продлевает сроки действия прав заимствования. .. она навлекла на собственную голову проклятия ... народа, чей глас … достигнет трона Господнего, взывая к отмщению, и оно будет ниспослано».
В российской прессе также не наблюдалось единодушия. «Русский Вестник» отмечал: «Мы не симпатизируем внешней политике Англии, в отношении которой у нас по ряду вопросов имеются разногласия. Однако мы всегда будем проявлять великодушие и честность, признавая единство наших задач. В этом мы союзники; в этом мы солидарны». Однако «Петербургские Ведомости» откликнулись публикацией серии статей под общим заголовком «Письма об Ост-Индском восстании», в открытую выражая симпатию делу повстанцев в Индии. Резко обличая политику английского правительства, редактор газеты А. А. Краевский заявил: «Англичане прибегают к римской тактике сокрытия или отрицания собственных промахов. Само устройство Индо-Британской империи несёт в себе смертельный эмбрион».
Итак. мятеж 1857 г. потряс сами основы имперского правления в Индии, оказав воздействие и на большинство остальных колоний. Британцы более не могли представлять колонизацию обоюдовыгодной как для колонизаторов, так и для колонизируемых. Отчаянно пытаясь сохранить Индию в качестве колонии, британская корона распустила Ост-Индскую компанию, передав управление Индией напрямую правительству Великобритании. Прошли административная и военная реформы. Воззвание королевы обещало «уважать чувства преданности, которые индийцы испытывают к землям, унаследованным ими от их предков», «в законотворчестве и правопорядке надлежащим образом учитывать исторически сложившиеся порядки, обычаи и традиции Индии».
После того как Ост-Индийская компания была отстранена от власти в Индии её вооружённые силы (европейские и сипайские) были обращены в войска королевской службы. При этом старая сипайская армия почти прекратила своё существование. А для самой Индии 1857 г. стал поворотным — индийцы как нельзя более доходчиво обозначили своё стремление к самостоятельности, хотя до обретения независимости и оставалось ещё почти столетие.
Народное восстание 1857 — 1859 гг. (в английской литературе восстание часто называется «сипайским», в современной историографии «индийским народным восстанием»; Первая война Индии за независимость) вскрыло как относительную слабость социальной базы английской владычества, так и всю глубину ненависти народных масс к поработителям. Как отметил в своей работе «Открытие Индии» Джавахарлал Неру, «хотя восстание непосредственно затронуло только некоторые части страны, оно потрясло всю Индию и особенно английскую систему управления». Английская буржуазия была вынуждена внести существенные изменения в систему колониального управления, направленные на укрепление административного аппарата и приспособление его к новым историческим условиям. В ходе административных реформ 60-х гг. в основном завершилось становление государственного аппарата. И с Ост-Индской компанией, дискредитировавшей себя как в Индии, так и в Англии и уже давно превратившейся в исторический анахронизм, «было покончено, — как писал Маркс, — ещё до того, как закончилась война».
2 августа 1858 г. английский парламент принял «Закон о лучшем управлении Индией», по которому власть в Индии переходила к английской короне и колониальная администрация ставилась под непосредственный контроль британского парламента и правительства. Была ликвидирована система двойного управления — через Контрольный совет и Совет директоров Ост-Индской компании. Эти органы упразднялись, а их функции передавались вновь созданному Министерству по делам Индии, при руководителе которого (статс-секретаре) был создан совещательный орган — Индийский совет, состоявший из крупных чиновников англо-индийской службы. Английский генерал-губернатор получил титул вице-короля и стал непосредственным представителем английской короны в стране. Проведя централизацию управления, английская буржуазия укрепила свой контроль над деятельностью колониальной администрации. Имущество ОИК перешло к английскому государству, а её акционерам из индийского бюджета (за счёт индийских налогоплательщиков) была выплачена компенсация.
Активное участие сипаев в действиях повстанцев в период 1857 — 1859 гг. способствовало проведению в 1861 — 1864 гг. военной реформы. При комплектовании и дислокации частей теперь применялся принцип противопоставления различных национальных, религиозных и кастовых групп. Сипаи вооружались гладкоствольными ружьями, а английские солдаты — нарезными. В ходе военной реформы был установлен новый порядок замещения младших офицерских должностей, что давало возможность продвижения по службе выходцам из семей индийской феодальной знати.
Военная реформа, как и другие преобразования преследовала две цели: централизацию и укрепление английского государственного аппарата в Индии, с одной стороны, и создание прочной социальной опоры для колониальной власти в лице феодально-помещичьего класса — с другой.
Также была проведена административная реформа. Согласно «Закону об индийских советах» (1861 г.), при вице-короле, губернаторах трёх президентств и губернаторах — наместниках Северо-Западных провинций и Пенджаба были созданы законодательные советы с совещательными функциями. В них не менее половины членов советов назначалось из лиц, не состоявших на государственной службе. Цель проведения административной реформы была раскрыта в речи министра по делам Индии Ч. Вуда, произнесённой в 1861 г. в палате общин. Обосновывая необходимость привлечения индийских феодалов к участию в работе законодательных советов, министр заявил: «Я уверен, ничто иное не сможет … способствовать расположению туземцев высокого ранга к нашей власти».
Создание законодательных советов ни в коей мере не ослабляло авторитарного характера власти вице-короля и губернаторов провинций. Характерно, что в законе об административной реформе 1861 г. специально оговаривалось, что важнейшие вопросы политики: финансов, налогообложения, вооруженных сил, религии, отношений с индийскими княжествами и иностранными государствами — не подлежали обсуждению. Вице-король, в помощь которому создавался Исполнительный совет, обладал правом вето в отношении решений центрального и провинциальных законодательных советов.
Судебная реформа, проведённая в эти же годы, была направлена также на усиление централизации государственною аппарата и влияния в нём английского колониального чиновничества. В результате была ликвидирована система ранее существовавших параллельно коронных судов и судов Ост-Индской компании и учреждены в 1861 г. высшие суды в трёх президентствах, а в 1866 г. — и в Северо-Западных провинциях.
Во второй половине XIX в. в основном завершилось становление государственного аппарата колониальной Индии. Главная его особенность заключалась в том, что он в первую очередь служил интересам Англии. Новая политика в отношении индийской феодальной верхушки, провозглашенная ещё в прокламации королевы Виктории от 1 ноября 1858 г., последовательно проводилась колониальной администрацией. Англичане щедро одарили феодальную верхушку, поддержавшую их во время восстания. Многим феодалам из Северо-Западных провинций были в 1867 — 1870 гг. присвоены почётные титулы раджи и наваба, вручены денежные суммы, а также пожалованы земли и пенсии. Некоторым князьям были пожалованы значительные территории из земель, конфискованных у мятежников. Наделяя феодальных помещиков и князей землями, англичане экономически закрепляли свой союз с верхушкой индийского общества, который был основан на предательстве индийскими феодалами национальных интересов народов Индии. В этом же проявился один из основных принципов английской политики в Индии — «разделяй и властвуй». Характерно, что колонизаторы изменяли территориальные границы княжеств таким образом, чтобы создать благоприятные условия для разжигания религиозных распрей среди населения.
На большом приёме (дарбаре) в ноябре 1859 г. в Агре, куда для встречи с генерал-губернатором и первым вице-королем Индии лордом Каннингом (1856 — 1862 гг.) были приглашены князья Раджпутаны и других районов Индии, впервые было объявлено об изменении английской политики в отношении «выморочных» (не имевших прямого наследника по мужской линии) княжеств. Каннинг разрешил Синдии, правителю княжества Гвалиор, выбрать себе наследника. В следующем году право выбора приёмного наследника было дано всем феодалам, имевшим титулы выше джагирдаров, при условии их служения английскому правительству. Некоторые княжества, ранее конфискованные англичанами, были возвращены приёмным сыновьям прежних правителей: Техри-Гархвал в 1859 г., Колхапур в 1861 г., Дхар в 1864 г. Колониальные власти, отказавшиеся от доктрины «выморочных владении» Дальхузи, на практике осуществляли данное в прокламации королевы Виктории обещание сохранить в целостности и неприкосновенности владения князей. Однако основная часть территорий бывших княжеств, аннексированных Дальхузи, так и осталась в составе Британской Индии.
Расточительство князей и окружавших их феодалов, а также дань, которую они выплачивали колонизаторам, часто приводили к финансовому дефициту в княжествах и задолженности их владетелей торговым и ростовщическим домам. В годы, предшествовавшие восстанию 1857 — 1859 гг., колониальная администрация часто использовала такую задолженность для присоединения княжеств к английским владениям. Теперь же, в связи с новым внутриполитическим курсом колонизаторов, княжества, финансы которых находились в расстроенном состоянии, обычно брались под опеку, а во главе временно ставились английские чиновники.
Князья сохраняли право на содержание военных контингентов. Эти формирования в первую очередь предназначались для подавления антифеодальных и антиколониальных выступлений в княжествах. Феодальное войско, плохо обученное и плохо вооружённое, не представляло серьёзной опасности для колонизаторов, тем более что князья проявили себя как верные слуги англичан. Однако в княжествах содержались части и англо-индийской армии для подкрепления власти английских «резидентов» и «политических агентов». Английские гарнизоны располагались в важнейших стратегических пунктах и держали под контролем основные коммуникации.
Усиление контроля английской колониальной администрации над княжествами было оформлено 1 января 1877 г., когда на специальном приёме индийских князей у вице-короля английская королева была провозглашена королевой-императрицей Индии. Это означало, что княжества включались в состав Британской империи и не только фактически, но и юридически становились вассалами короны.
Создавая колониальную империю, англичане не только разделили страну на «Британскую Индию» и несколько сот «туземных государств», но и поставили каждое из княжеств в особые договорные отношения. Различия в размерах выплачиваемой дани, в степени военно-политического контроля англо-индийских властей над отдельными княжествами способствовали усилению противоречий между князьями. Сохранение системы вассальной зависимости мелких княжеств от крупных порождало бесконечные трения и споры между вассальными князьями. Колониальные власти использовали своё посредничество для укрепления английского влияния.
Проявления оппозиционности со стороны отдельных князей имели, как правило, показной характер и использовались ими как средство давления на колониальные власти. В период присоединения Средней Азии к России, когда обострились англо-русские противоречия, некоторые из князей попытались установить связи с русской администрацией в Ташкенте (например, правители Кашмира — в 1865 и 1870 гг., Индура — в 1867 г., Гвалиора — в 1879 г., Джайпура — в 1880 г.). Однако эти попытки оказались безуспешными, из-за позиции царского правительства, проводившего политику невмешательства во внутренние дела английских колоний.
В итоге, оппозиционно настроенные правители княжеств либо под различными предлогами смещались колониальными властями (так, в 1875 г. был смещен правитель Бароды, в 1889 г. — Кашмира), либо «умиротворялись» уступками. В 1886 г. правителю Гвалиора, например, была возвращена Гвалиарская крепость, в которой размещался английский гарнизон, а в Майсуре была восстановлена власть местного махараджи (почти полвека крепость управлялось английскими чиновниками).
Наиболее ярким отражением как внутренних, так и внешних противоречий были выступления народных масс (крестьян и ремесленников), происходившие в 60 — 90-х гг. XIX в. Крупным выступлением сельского населения было «восстание индиго» в Восточной Бенгалии в 1859 — 1862 гг. Крестьянское движение проходило в форме отказа выращивать индигоносный кустарник. Возникнув стихийно в нескольких деревнях, оно быстро распространилось на пять округов Бенгалии. Попытки плантаторов силой подавить бунт натолкнулись на стойкое сопротивление и вызвали нападения на усадьбы плантаторов. Размах движения напугал колониальную администрацию, и специальная комиссия вынесла рекомендации по упразднению системы принудительной контрактации. Во время этого движения были созданы зачатки крестьянской организации. Более значительную роль союзы крестьян (райят сабха) сыграли во время следующего крупного выступления бенгальских крестьян, в 1872 — 1873 гг.
Если «восстание индиго» было направлено против английских предпринимателей, то восстание крестьян в бенгальских округах Пабна и Богра носило антифеодальный характер. Непосредственная причина восстания была связана с массовым повышением помещиками ставок арендной платы после 1871 г., когда калькуттский Верховный суд истолковал некоторые статьи законодательства 1859 г. об аренде в пользу помещиков.
Крестьяне громили усадьбы, уничтожали арендные договоры и долговые расписки. Движением руководили организации, называвшиеся союзами повстанцев (бидрохи). Под влиянием выступлений крестьян Пабны и Богры, жестоко подавленных колонизаторами, был издан закон об аренде в Бенгалии, расширивший категорию привилегированных арендаторов.
Наряду с крестьянскими выступлениями, носившими антифеодальную и антиколониальную окраску, протест народных масс проходил в традиционных формах религиозно-сектантских движений. Господство феодальных пережитков, как в экономике, так и в сознании громадной части населения страны обусловило то обстоятельство, что борьба против феодалов и иностранных поработителей часто развертывалась под лозунгами борьбы за веру. Несмотря на поражение восстания 1857 — 1859 гг., англичанам не удалось полностью подавить движение ваххабитов, сыгравших видную роль в руководстве восстанием. В начале 60-х гг. ваххабиты воссоздали свою тайную организацию с центром в Патне (провинция Бихар) и стали активно готовиться к новому вооружённому выступлению против колонизаторов. В Ситане, в районе независимых патанских племен, ваххабитами был создан военный лагерь, куда теперь стекались добровольцы, тайно переправлялось оружие и припасы. Ситана должна была стать опорным пунктом восстания, которое будет проходить под знаменем джихада — священной войны с неверными (англичанами). Англичане (в 1863 г.) направили против Ситаны целый армейский корпус и лишь ценою больших потерь после того, как им удалось отколоть поддерживавшие ваххабитов афганские племена, сумели разгромить опорный пункт восстания. В 1864 г. были разгромлены центры ваххабитов в Патне и Дели, после чего бунты пошли на убыль.
В Пенджабе антифеодальная и антиколониальная борьба развернулась в 60 — 80-е гг. XIX в. в форме деятельности (основанной в первой трети XIX в.) сикхской секты намдхари. Секта активизировала свою деятельность после того, как в 1846 г. во главе её встал Рам Сингх, выходец из семьи плотника. В 1863 г. он выступил с изложением учения намдхари, в котором выдвинул требования отказа от пользования английскими товарами и службы в учреждениях колониальной администрации. Рам Сингх, ранее служивший в армии, провёл реформу организационной структуры секты, введя чёткую военизированную организацию по округам, волостям и деревням. Секта установила связи с сикхами, служившими в сипайских частях колониальной армии. Намдхари, насчитывавшие около 50 тыс. человек, хорошо организованные, беспрекословно подчинявшиеся главе секты Рам Сингху и прошедшие военное обучение, представляли серьёзную силу. Во второй половине 60-х гг. деятельность секты была направлена против сикхской феодальной верхушки, присвоившей права собственности на храмовые земли, ранее принадлежавшие всей сикхской общине. Однако несколько открытых выступлений намдхари было подавлено англичанами при поддержке местных сикхских феодалов. В конце 60-х — начале 70-х гг. деятельность секты стала все больше принимать религиозно-общинную окраску, поскольку намдхари несколько раз выступали против мусульман – мясников, убивавших священное для сикхов, как и индусов, животное — корову. Рам Сингх решительно возразил против этой стороны деятельности секты, так как видел, что англичане ловко использовали налёты намдхари на мусульманские скотобойни для разжигания сикхско-мусульманской розни и подавления движения.
Однако внутри секты образовалась оппозиция, которая, несмотря на сопротивление Рам Сингха, в середине января 1872 г. решила выступить против правителя пенджабского княжества Малеркотла: он был мусульманином и незадолго перед этим велел убить быка. Более ста намдхари напали на крепость Малодх, резиденцию сикхского феодала, активно помогавшего англичанам в репрессиях против секты. Они хотели вооружиться имевшимся в крепости оружием. Однако их попытки захватить как Малодх, так и Малеркотлу провалились. Намдхари были рассеяны. Захваченные в плен намдхари были без суда и следствия расстреляны из пушек (эта расправа изображена на картине великого русского художника Верещагина, побывавшего в Индии в 1875 г.). После неудачного выступления 1872 г. секта намдхари подверглась репрессиям. Её руководители во главе с Рам Сингхом были сосланы в Бирму. Деятельность секты стала ослабевать.
Спустя некоторое время начались народные выступления в Западной и Южной Индии. Махараштра была районом, где процесс обезземеления крестьянства и переход земли в руки ростовщиков происходил наиболее интенсивно. Это было связано с тем, что с середины XIX в., особенно в период хлопкового бума 60-х гг., районы Западной и Центральной Индии быстро превращались в области экспортных культур, что влекло за собой развитие в деревне товарно-денежных отношений и усиленное проникновение туда торгово-ростовщического капитала.
Поэтому крестьянское движение в Махараштре приняло форму борьбы против ростовщиков. Крестьяне отбирали у ростовщиков и уничтожали долговые записи, а в случае сопротивления изгоняли ростовщиков из деревень, громили их усадьбы. Крестьянское движение в этой части страны переросло в вооружённую борьбу. Во всех маратхоких округах в 1873 — 1875 гг. действовали вооружённые крестьянские отряды, крупнейшим из которых командовал крестьянский вожак Кенглия. Крестьяне называли его «другом должников». После того как английским карателям в 1876 г. удалось захватить Кенглию и разгромить основные отряды восставших крестьян, движение на некоторое время ослабело, но уже в 1878 — 1879 гг. в Бомбейской провинции появились новые группы вооружённых крестьян, главным образом из племени рамуси, которые, как правило, находились на положении долговых рабов у помещиков и ростовщиков.
В 1876 —1878 гг. в Бомбейской провинции разразился страшный голод. Однако англичане повысили ставки налога на соль и ввели в 1878 г. патентный сбор с предпринимателей и торговцев, что усилило антианглийские настроения населения. Во многих местах происходили митинги и демонстрации. Наибольшей силы движение достигло в 1878 г., когда выступили торговцы и ремесленники города Сурата.
Движение крестьян, ремесленников и торговцев в Махараштре в 1870 — 1880 г., поднявшись до вооружённой борьбы, подготовило выступление Васудева Балванта Пхадке (1845 — 1883 гг.). Пхадке происходил из обедневшей семьи, когда-то состоявшей на службе у маратхских пешв. Он получил образование, владел санскритом и английским языком. Пхадке, служивший мелким чиновником в Пуне, на себе испытал приниженное положение индийской мелкобуржуазной интеллигенции. Человек пытливого ума, горячий патриот своей родины, Пхадке проникся ненавистью к иностранным поработителям. Первоначально он вёл антианглийскую агитацию среди маратхской молодежи в Пуне, а затем приступил к выполнению задуманного вооруженного восстания с целью (низвержения британского колониального режима). Весной 1879 г. Пхадке, установив связи с вожаком крестьянских повстанцев Хари Найком, создал отряд. Деятельность его была направлена против местных ростовщиков и феодалов, у которых он экспроприировал ценности. План Пхадке заключался в том, чтобы на собранные таким путём деньги нанять воинов-профессионалов, сформировав из них крупный отряд. Этот отряд производил бы налёты на центры колониальной администрации, перерезал важнейшие коммуникации и линии связи и своими действиями подал сигнал к всеобщему восстанию в Махараштре, которое распространилось бы по всей стране.
Пхадке при этом рассчитывал на поддержку широких крестьянских масс Махараштры. Действительно, отираясь на их помощь, Пхадке удалось весной и летом 1879 г. провести ряд смелых налётов, а также крупных экспроприации. Пхадке распространил в районах действия своего отряда обращение к английским властям, в котором изложил основные пункты своей программы: снижение налогов, организация общественных работ, снижение высоких окладов английским колониальным чиновникам. В случае непринятия программы Пхадке угрожал поднять всеобщее восстание. Из дневников Пхадке явствует, что он уделял в своей программе большое внимание вопросам развития национальной промышленности и торговли. Его политические взгляды отличались эклектичностью: республиканские идеалы наивно сочетались с монархизмом. Однако главное, чем была проникнута как идеология, так и практическая деятельность Пхадке,— это страстная ненависть к колониальному режиму. Однако слабая военная организация, превосходство карателей, брошенных на подавление движения, привели к тому, что к середине лета того же года основные силы отряда были разбиты. Пхадке был схвачен и приговорён к пожизненной каторге.
Выступление Пхадке это первое народное восстание, в котором нашли отражение элементы национально-освободительной и антиростовщической борьбы. Оно было первым примером слияния борьбы народных масс с борьбой радикального крыла мелкобуржуазных демократов. Одновременно с выступлением Пхадке крупное крестьянское восстание вспыхнуло в Мадрасском президентстве в местности Рампа на реке Годавари.
Поводом к восстанию, движущую силу которого в начальный период составляли населявшие Рампу горцы, послужили увеличение английскими властями налогообложения, а также притеснения откупщика, собиравшего налоги со всей Рампы. Движение возглавили мелкие феодальные землевладельцы и старосты деревень. В течение марта — июля 1879 г. отдельные стычки вооружённых групп крестьян вылились в партизанскую войну, которая с переменным успехом продолжалась до середины 1880 г. Восстание, в ходе которого было образовано несколько крупных отрядов повстанцев, охватило территорию округов Годавари и Визагапатам с населением свыше 2 млн. человек. Крестьяне районов, где действовали повстанцы, оказывали им существенную поддержку. Используя условия труднопроходимой горно-лесистой местности и применяя партизанскую тактику, повстанцы сумели нанести серьёзный урон регулярным войскам, брошенным на подавление восстания. К середине 1879 г. Рампа и прилегающие районы оказались в руках восставших, которые даже сумели захватить и сжечь один из двух пароходов, посланных вверх по реке Годавари с десантом. Однако восставшие не имели никакой программы. Их выступление было стихийным. Между руководителями отрядов существовали разногласия. Координация действий между ними происходила лишь в исключительных случаях. Значение имел и сложный классовый состав восставших, в число которых наряду с беднейшим крестьянством входили мелкие феодалы. Когда были изгнаны английские колониальные чиновники, полицейские, ростовщики и откупщики налогов и цель восстания практически оказалась достигнутой, вожди отрядов провозгласили себя «раджами» и «махараджами».
Не надеясь на одну только силу оружия, англичане сделали ставку на раздоры между вождями восстания, на заговоры и подкуп. Осенью 1879 г. англичанам был выдан один из виднейших командиров повстанцев — Аммал Редди, а в феврале 1880 г. предательски убит (одним из приближённых) один из руководителей восстания — Дхараконд Чендрия. После его гибели восстание пошло на убыль. Отдельные отряды продолжали обороняться, но после гибели последнего крупного партизанского командира, сподвижника Чендрии, Таммана Дхоры сопротивление в июле 1880 г. практически прекратилось.
Помимо этих выступлений в 70-х — начале 80-х гг. происходили волнения среди племен аборигенов (бхилы, санталы, гонды, лушаи, куки, нага), населявших Центральную и Северо-Восточную Индию. Это было связано с процессом закабаления их земель помещиками и ростовщиками, представителями соседних, более развитых национальностей. Данные выступления носили ещё и антиколониальную окраску, так как были направлены против местной колониальной администрации.
Началось политическое пробуждение и народов княжеств «заповедников феодализма». В 1874 г. произошли серьёзные выступления в городе Бароде, столице одноименного княжества в Западной Индии, вызванные отстранением от власти правителя княжества. В 1880 г. в маратхском княжестве Колхапур был раскрыт заговор против правителя и его колониальных покровителей.
Народные выступления в 60-х — начале 80-х гг. носили локальный и, как правило, стихийный характер, а их участники не имели политической программы и часто выступали под знаменем религии или наивного царизма. Тем не менее, участие в них крестьянских масс, ремесленников, а кое-где и мелких торговцев, нарождавшейся мелкобуржуазной интеллигенции, проявление народного недовольства во всех основных районах страны превратили народные движения указанного периода в серьёзную угрозу для английского колониального господства в Индии. Страна находилась накануне нового революционного кризиса. Однако антиколониальные и антифеодальные выступления крестьян и ремесленников не могли уничтожить колониальный режим. Новые же классы буржуазного общества — рабочий класс и национальная буржуазия, которые могли бы возглавить национально-освободительную борьбу, находились на начальных стадиях политического формирования.
Наибольшая степень концентрации рабочего класса была в текстильной промышленности. Рабочие хлопчатобумажных фабрик выдвинулись как застрельщики борьбы индийского рабочего класса против угнетателей. В 1877 г. на одной из текстильных фабрик в городе Нагпуре (Центральная Индия) произошла первая рабочая забастовка. В период с 1882 по 1890 гг. в Бомбейской и Мадрасской провинциях произошло 25 стачек. Наряду с промышленными рабочими и железнодорожниками в стачечной борьбе участвовали грузчики, рабочие коммунальных предприятий. Эти забастовки начинались стихийно, были кратковременными и имели местный характер. Рабочие выдвигали экономические требования. Наиболее активным был рабочий класс Бомбея. Здесь были сделаны первые попытки создания рабочих организаций — предтеч профсоюзов. В 1884 г. состоялся первый массовый митинг бомбейских рабочих-текстильщиков, на котором была принята резолюция с требованиями установления обязательного выходного дня, ограничения продолжительности рабочего дня и другие. В том же году служащим одной из бомбейских фабрик Н. М. Локханде, маратхом по национальности, была создана первая организация рабочих-текстильщиков. Им же издавалась газета на маратхском языке «Динабанду» («Друг бедных») буржуазно-филантропического направления.
С конца 80-х — начала 90-х гг. стачечное движение усиливается. Почти не было фабрик, на которых в течение года не происходили бы забастовки. Наряду с бомбейским пролетариатом в борьбу включились рабочие Калькутты, Мадраса, Ахмадабада и других городов. Всё более активное участие в борьбе стали принимать работницы. Активизировалась и деятельность Бомбейской ассоциации рабочих. В 1889 г. под председательством Локханде прошёл второй массовый митинг бомбейских текстильщиков. Ассоциация стала приобретать характер реформистского профсоюза (по типу английских тред-юнионов). Уже на этом этапе рабочего движения в Индии буржуазия попыталась навязать ему свою идеологию.
После относительного затишья 80-х гг., вызванного репрессиями английских колониальных властей, в 90-е гг. происходит усиление стачечной борьбы. Это совпало с новой полосой народных выступлений. Основными очагами восстаний были княжества.
В небольшом княжестве Камбей в Западной Индии крестьяне вынудили бежать наваба (правителя) и добились серьезных успехов. Английские колониальные власти, вынужденные вмешаться во внутренние дела княжества и отстранить от власти наваба, снизили земельный налог.
Наиболее крупным из народных выступлений этого периода было восстание 1891 г. в княжестве Манипур (Восточная Индия). Осенью 1890 г. в результате дворцового переворота к власти в княжестве пришла группа феодалов во главе с братом низложенного раджи. Англичанам стали известны антианглийские настроения регента Такендраджит Сипгха, они послали в Импхал, столицу княжества Манипур, отряд. В марте 1891 г. англичане, не встретив сопротивления, вступили в Импхал. Однако после попытки захватить дворец, англичане оказались фактически осажденными в здании английского резидента в Импхале. Потеряв часть отряда, в том числе нескольких офицеров, англичане отступили. Это поражение вызвало панику среди колониальных властей в Калькутте, и в апреле этого же года в Манипур была снаряжена военная экспедиция. Несмотря на сопротивление населения княжества, которое сумело уничтожить ряд английских опорных военных пунктов и все средства связи, англичане взяли Импхал и разрушили его, захватили в плен и казнили Тикендраджит Сингха и других руководителей восстания. Регентом при новом малолетнем князе был назначен английский чиновник. Восстание в Манипуре было последним антиколониальным выступлением, проходившим под руководством феодалов. В том же 1891 г. вспыхнуло антифеодальное восстание в княжестве Кеонджхар (Восточная Индия).
В течение последнего десятилетия XIX в. в самой Индии не произошло крупных народных выступлений, однако в пограничных районах колонизаторы столкнулись с сопротивлением патанских племен на западе и народности нага на востоке. Борьба афганских племен усилилась после 1893 г., когда было достигнуто соглашение между английскими колониальными властями и афганским эмиром Абдуррахманом по пограничным вопросам. В результате значительная часть афганских племен оказалась отрезанной от Афганистана «линией Дюранда» и попала в сферу английского влияния. Попытки англичан создать на территории племен форты и взимать с патанов налоги натолкнулись на вооруженное сопротивление горцев. Наиболее крупные из восстаний происходили в 1894, 1895 и 1897 гг. Последнее англичанам удалось подавить, введя в действие до 40000 солдат и артиллерию. Но и после этого военно-политический контроль англичан в полосе пограничных патанских племен, так же как и в районе северо-восточной границы, был очень непрочным.
Развитие капитализма в Индии, становление индийской национальной буржуазии привели к возникновению буржуазно-национального движения. Народные антиколониальные и антиимпериалистические выступления оказали влияние на процесс политического формирования индийской буржуазии.
При этом развитие буржуазного национализма в Индии прошло два этапа. В 60-70-е гг. в различных районах страны возникли буржуазно-помещичьи общественно-политические организации. Дальнейшее развитие буржуазно-национального движения привело его к объединению в середине 80-х гг. во всеиндийском масштабе. Первые буржуазно-помещичьи общественно-политические организации возникли в наиболее экономически развитых провинциях Индии — Бенгалии и Бомбее. Здесь с 40-х гг. действовали Ассоциация Британской Индии в Калькутте и Ассоциация Бомбейского президентства в Бомбее. Обе организации представляли интересы крупных торговцев-компрадоров, верхушку индийской буржуазно-помещичьей интеллигенции. Кроме того, в Ассоциации Британской Индии решающее влияние имели либерально настроенные бенгальские помещики-заминдары. Экономическая программа этих организаций включала в себя требование снижения налогообложения и сокращение расходов колониальной администрации. Их политическая программа была крайне ограниченной: она сводилась, в основном, к требованию расширить возможности получения европейского образования верхушкой индийского общества (для последующего занятия должностей в колониальном аппарате управления) и протесту против царившей в стране расовой дискриминации. Народные выступления толкали умеренных националистов на сближение с колонизаторами.
Возникла необходимость в создании новых, радикальных организаций индийских буржуазных националистов. В 1870 г. в Махараштре образовалась «Пуна Сарваджаник Сабха» («Союз простых людей Пуны»), а в 1876 г. в Калькутте — Индийская ассоциация. Обе организации активно выступили в защиту экономических и политических интересов индийской буржуазии. При этом с самого начала внутри новых организаций (как и всего буржуазно-национального движения) не было единства. Вся история буржуазно-национального движения характеризуется возникновением и развитием в нём двух основных направлений — либерального и демократического.
В течение 60-х — начале 80-х гг. XIX в. либеральное крыло организационно господствовало в национальном движении, поскольку в этот период мелкобуржуазным демократам не удалось создать свои собственные организации. Либералы, главными лидерами которых были в Бенгалии Сурендранатх Банерджи, а в Бомбейском президентстве Дадабхай Наороджи и Ранаде, требовали от колониального правительства проведения протекционистской политики по отношению к молодой индийской промышленности, снижения налогообложения, уменьшения колониальной дани. В аграрном вопросе они стояли за сохранение помещичьего землевладения (при уменьшении налогообложения) и постепенное развитие крупных помещичьих хозяйств (по прусскому пути). Их политическая программа сводилась к расширению представительства имущей верхушки индийского общества в совещательных органах при вице-короле и губернаторах провинций, а также к протестам против расовой дискриминации. В ней выдвигалось требование повысить возрастной ценз для экзаменующихся (при поступлении на государственную службу) и проводить экзамены одновременно как в Индии, так и в Англии. Последнее требование было вызвано тем, что колонизаторы стремились сохранить монополию на занятие хорошо оплачиваемых должностей в колониальном аппарате управления за англичанами. В связи с этим был установлен порядок, по которому к экзаменам для поступления на государственную службу, проходившим в Лондоне, допускались лица в возрасте не старше 22 лет. Этот порядок лишал основную часть индийской интеллигенции возможности поступления на гражданскую службу. Индийцы в то время оканчивали колледжи в Индии позднее, чем англичане у себя на родине, а, кроме того, поездка в Англию дорогим и трудным делом.
Тактика индийских либералов была столь же робкой и умеренной, как и их политическая программа. Петиции, обращенные к парламенту и английским колониальным властям, посылка делегаций к вице-королю и в Англию, робкие протесты в печати, принятие резолюций на собраниях национальных организаций — вот те формы борьбы, которыми ограничивалось умеренное крыло национального движения. Однако внутри национального движения крепло левое, радикальное крыло.
В отличие от либералов мелкобуржуазные демократы Бенгалии с сочувствием относились к антифеодальной борьбе. Во время «восстания индиго» писатель-демократ Динабандху Митра написал пьесу «Нил дарпан» («Зерцало индиго»), в которой разоблачалась система принудительной контрактации. Пьеса произвела впечатление в передовых кругах бенгальского общества. В 1873 г. во время восстания в Пабне была опубликована пьеса Мир Машраф Хуссейна «Заминдар дарпан» («Зерцало заминдара»), в которой раскрывались картины помещичьего произвола. Представления этой пьесы в деревнях с участием крестьян способствовали распространению революционных настроений среди бенгальских райятов. Бенгальские левые националисты надеялись, что массовые выступления крестьян приведут к изменениям в системе управления страной, к ослаблению и, в конечном счёте, к ликвидации колониального гнёта.
ТилакГлавную задачу в своей практической деятельности мелкобуржуазные демократы видели в воспитании в духе патриотизма широких слоёв индийской мелкобуржуазной молодежи. Поэтому они придавали первостепенное значение пропаганде своих идей через печать. Братья Гхош, Харишчандра Мукерджи, крупнейший бенгальский писатель того времени Банким-чандра Чаттерджи и другие пропагандировали идеи мелкобуржуазного национализма. В Махараштре, которая наряду с Бенгалией была вторым очагом национального движения в Индии, возникновение левого, радикального национализма связано с именем выдающегося индийского революционера и демократа Бал Гангадхар Тилака (1856 — 1920 гг.; Локаманья Бал Гангадхар Тилак (на английском Lokmanya Bal Gangadhar Tilak) — индийский радикальный националист, социальный реформатор и борец за независимость, первый лидер индийского движения за независимость («сварадж», буквально «своя власть»), член группировки «Лал Бал Пал»; известен не только как борец за независимость, но и как автор историко-филологических исследований текстов «Ригведы»; учёные отмечают, что его вывод о прародине индоевропейцев в Арктике («арктическая гипотеза») не подтверждён современными данными). Тилак, происходивший из старинной маратхской брахманской семьи, с ранних лет воспринял традиции освободительной борьбы маратхов, восходящие к эпохе создания маратхского государства во главе с Шиваджи. Ещё находясь в колледже, Тилак с группой своих единомышленников задумал создать общедоступную школу, в которой маратхакая молодежь воспитывалась бы в духе маратхского национализма. В 1880 г. в Пуне была открыта «Новая английская школа», а со следующего года Тилак стал издавать газеты «Кесари» («Лев») на маратхском и «Махратта» на английском языках. В статьях, публиковавшихся в них, а также в лекциях, читавшихся в школе, Тилак и его сторонники выступали наиболее последовательными защитниками интересов всей индийской национальной буржуазии. Формой защиты интересов индийских промышленников Тилак избрал бойкот английских товаров. Подобно бенгальским мелкобуржуазным демократам, Тилак выступал за улучшение положения масс, но он не выдвинул четкой программы по аграрному вопросу. Сочувственно относясь к выступлениям против колониального режима, Тилак не считал вооружённую борьбу правильным путём завоевания независимости. На этом этапе тилакисты свою основную задачу видели в подготовке «масс» (мелкобуржуазных слоев) к борьбе за независимость.
В отличие от Бенгалии и Махараштры в остальных районах Индии в 70 — 80-е гг. национальное движение не достигло подобного уровня.
На развитие национально-освободительного движения английские колонизаторы ответили репрессиями. В 1878 г. вице-король Литтон (1870 — 1880 гг.) издал закон об оружии, по которому индийцам запрещалось иметь (даже для защиты от хищников) огнестрельное оружие. В том же году был принят закон о печати, вводивший предварительную цензуру для всех изданий на индийских языках. Однако эти репрессии не дали желаемого результата. Поэтому пришедшие в 1880 г. к власти в Англии либералы стали проводить политику заигрывания с индийскими буржуазно-помещичьими националистами. Новый вице-король Рипон (1880 — 1884 гг.) отменил закон о печати. И уже в 1882 г. большинство членов муниципалитетов в крупных городах стало избираться верхушкой имущих классов. Заигрывая с индийскими либералами, Рипон поддержал законопроект (билль), составленный членом исполнительного совета Ильбертом, по которому устранялась расовая дискриминация индийцев в судах. Однако сопротивление английской бюрократии в Индии способствовало провалу «билля Ильберта» в парламенте и ускорило отставку Рипона. Борьба по этому вопросу подтолкнула индийских националистов к объединению своих усилий в масштабе всей страны.
В 70-х — начале 80-х гг. в Индии назревал новый кризис. Особенно пугала колонизаторов перспектива соединения деятельности радикального крыла буржуазных националистов с народным движением. Английский чиновник Юм отмечал в одном из отчётов, что представители «образованных классов ... возглавив народные выступления, придадут им … направленность и смогут превратить их в национальное восстание».
Ещё с конца 70-х гг. между представителями различных общественно-политических организаций стали возникать контакты, и в 1883 — 1884 гг. были сделаны первые попытки создания общеиндийской организации националистов. Наконец в 1885 г. в Бомбее собрался I съезд Национального конгресса — первой общеиндийской буржуазно-помещичьей политической организации. Она была создана при благосклонном отношении властей, а Юм по поручению вице-короля Дафферина (1884 — 1888 гг.) стал генеральным секретарем Конгресса. Национальный конгресс выражал интересы индийской буржуазии и националистически настроенных помещиков. 50 % делегатов первых шести сессий Конгресса принадлежало к буржуазно-помещичьей интеллигенции, 25 % — это выходцы из торгово-ростовщических слоев и 25 % — помещики. В Конгрессе господствовали представители либерального крыла национального движения.
В начале XX в. в экономической и социальной жизни Индии получили тенденции, наметившиеся ещё во второй половине XIX в. Внутренним содержанием этого процесса было развитие капитализма, порождавшее острые классовые и национальные противоречия. На рубеже века возросло значение форм и методов колониального грабежа, присущих эпохе империализма. В 1893 — 1899 гг. колониальные власти провели финансовую реформу, которая закрепила положение Индии как аграрно-сырьевого придатка метрополии и облегчила проникновение в страну английского капитала. Были закрыты монетные дворы, чеканившие серебряные рупии, вместо прежнего серебряного стандарта вводился золотой стандарт рупии. Её курс был повышен и ставился в зависимость от английского фунта. Это способствовало развитию товарооборота между Индией и Англией, усиливая расхождение между ценами на импортные и экспортные товары. При этом торговые отношения Индии с другими странами Азии, с их обесценивавшейся серебряной валютой, оказались затрудненными. Непосредственным результатом реформы было разорение ряда индийских торговых фирм, повышение цен и, главное, обесценивание серебра — основной формы сбережений народа Индии.
Наряду с этим всё большее значение получала эксплуатация Индии как сферы приложения английского капитала. Английские инвестиции направлялись в строительство и эксплуатацию железнодорожных линий и средств связи, ирригацию, плантационное хозяйство, горнодобывающую, текстильную и пищевую промышленность. Значительные капиталы инвестировались в банковское и страховое дело. Английским монополиям принадлежали: большинство чайных плантаций в Бенгалии, Ассаме и на юге страны, кофейных плантаций в княжестве Майсур и каучуковых — в княжестве Траванкур; все джутовые фабрики в Калькутте; основная часть механических мастерских; значительная часть текстильных фабрик в Бомбее и других провинциях. В 1915 г. все рабочие в джутовой промышленности и портовом хозяйстве, почти все рабочие железнодорожных и трамвайных мастерских, половина рабочих в сахарной и шерстяной промышленности, около 80 % рабочих в бумажной и около 60 % — в строительной и металлургической промышленности были заняты на предприятиях, принадлежавших английскому капиталу. В 1905 г. капитал 165 компаний, зарегистрированных в Англии, но действующих в Индии, втрое превышал капитал компаний (как английских, так и индийских), зарегистрированных в самой Индии.
По-прежнему главным рычагом, позволявшим Англии сохранять экономическое и политическое господство в Индии, оставался колониальный государственный аппарат. На займы и ценные бумаги колониального государства приходилось свыше половины всех английских капиталовложений в Индии. Как и прежде, народы Индии должны были оплачивать военные авантюры британских империалистов в Азии и Африке: подавление «боксёрского восстания», военную экспедицию в Тибет, войну с бурами.
Возросло значение управляющих агентств — организаций английских колониальных монополий в Индии. Агентства являющиеся дочерними предприятиями крупнейших английских монополии, были тесно связаны с английским финансовым капиталом, с крупнейшими английскими колониальными банками. Известный индийский экономист П. Локанатхан писал об управляющих агентствах, что они «образовали ... нечто вроде бутылочного горлышка, через которое британский капитал притекал в Индию и распределялся между различными предприятиями, основанными этими агентствами». Управляющие агентства, получавшие отчисления от прибылей связанных с ними предприятий, держали под контролем основную массу капитала, как английского, так и индийского, функционировавшего в Индии.
С усилением колониальной эксплуатации Индии возросла роль английских колониальных банков. Так называемые разменные банки — «Меркантайл бэнк», «Чартерд бэнк оф Индиа» и другие контролировали внешнюю торговлю страны и финансировали крупнейшие английские фирмы, занятые в оптовой экспортно-импортной торговле. Через индийский торгово-ростовщический посреднический капитал они были связаны с деревней — производителем сырья и покупателем английских изделий массового потребления. В то же время в стране фактически отсутствовал организованный промышленный кредит, и индийские предприниматели должны были обращаться либо к управляющим агентствам, либо к крупным ростовщикам-шроффам, которые контролировали внутреннюю торговлю. Дальнейшее развитие товарно-денежных отношений, складывание внутреннего рынка в условиях господства империализма и феодализма привели к развитию торгового и ростовщического капитала, выступавшего как агентура иностранных монополий. В важнейших торговых центрах страны сложилась прослойка торговой компрадорской буржуазии, обслуживавшей экспортно-импортные операции англичан. Вместе с тем всё большая часть накоплений индийских имущих классов в торговле и ростовщичестве переводилась в промышленное предпринимательство. Несмотря на политику торможения национального предпринимательства, капиталистический уклад в экономике Индии продолжал укрепляться. В 1900 — 1914 гг. число зарегистрированных в Индии акционерных компаний увеличилось с 1360 до 2552, а их капитал возрос. По-прежнему основной сферой деятельности индийских фабрикантов оставалась хлопчатобумажная промышленность. В то же время индийский национальный капитал стал проникать в плантационное хозяйство и горнодобывающую промышленность, ему принадлежало подавляющее большинство хлопкоочистительных предприятий, мельниц и рисорушек, маслобоен, а также типографий. Молодая национальная буржуазия в стремлении укрепить свои позиции в экономике страны предприняла попытки создания тяжелой промышленности. В 1911 г. в городе Джамшедпуре (Бихар) индийский капиталист Тата (Джамшеджи Насарванджи Тата (на английском Jamsetji Nasarwanji Tata; 3 марта 1839 — 19 мая 1904 гг.) — индийский промышленник и бизнесмен, один из отцов индустриализации Индии, он является основателем крупнейшей ныне индийской корпорации Tata Group), поддержанный крупной индийской буржуазией, построил первый принадлежавший индийцам металлургический завод. В 1915 г. пущена принадлежавшая фирме Тата гидроэлектростанция. Вскоре индийская буржуазия стала основывать собственные банки. В конце XIX — начале XX в. было открыто несколько крупных индийских акционерных банков. В 1913 г. их насчитывалось 18; кроме того, в стране функционировали 23 средних банка, также принадлежавшие индийскому национальному капиталу. В этот период индийский банковский капитал действовал главным образом в сфере внутренней торговли.
ТатаРазвитие национального предпринимательства и усиление эксплуатации Индии английским империализмом привели к обострению противоречий между молодой индийской буржуазией и иностранными монополиями. Наиболее остро их интересы сталкивались на индийском рынке хлопчатобумажного текстиля. Проникновение дешевых японских товаров с конца XIX в. на рынки Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии ускорило переход индийских текстильных фабрик на выпуск тканей для внутреннего потребления. В 1886 — 1905 гг. число хлопчатобумажных текстильных фабрик, подавляющая часть которых принадлежала индийцам, выросло с 95 до 197.
Также продолжался процесс сращивания капитала (торгово-ростовщического) с феодальным землевладением. Переход земли к торговцам, ростовщикам, мелким промышленникам в отдельных провинциях принял такие размеры, что в 1900 г. колониальные власти были вынуждены издать закон, ограничивавший в Пенджабе переход земли от крестьян к лицам «неземледельческих каст». В то же время крупные помещики-заминдары и даже некоторые князья стали акционерами промышленных и банковских компаний. Экономические связи индийской буржуазии с английским империализмом, и в особенности с феодальными элементами, наложили отпечаток на её политическую программу и роль в национально-освободительном движении.
Наряду с увеличением численности фабрично-заводского пролетариата за счёт массового разорения ремесленников удельный вес лиц, занятых в сельском хозяйстве, вырос в 1901 — 1911 гг. с 66 до 72 %. Крестьяне по-прежнему подвергались тройной эксплуатации — английского империализма, помещиков и торгово-ростовщического капитала. В то же время под влиянием роста цен на сельскохозяйственную продукцию улучшилось положение средних и зажиточных слоёв крестьянства. Началось формирование новых буржуазных отношений и в индийской деревне. Регулярный отход в город, на плантации, в районы интенсивного земледелия выражал начавшийся 'процесс пролетаризации пауперизировавшейся крестьянской 'бедноты. Рост аграрного перенаселения создавал усиленное предложение рабочих рук, что способствовало развитию отношений найма в хозяйствах зажиточного крестьянства и отдельных помещиков. Однако капиталистические отношения в деревне ещё только зарождались.
Зато, появились кадры постоянных фабрично-заводских рабочих. Увеличилась численность и концентрация рабочего класса в промышленных центрах — Калькутте, Бомбее, Мадрасе, Ахмадабаде. Материальное положение рабочих не улучшилось. Они подвергались эксплуатации со стороны как своих, так и иностранных капиталистов, ростовщиков, различного рода джобберов — посредников при найме. Рабочий день длился 12-14 часов. Индийская буржуазия в конкурентной борьбе с английскими монополиями старалась снижать издержки производства за счёт значительного понижения цены рабочей силы. Следовательно, экономическая борьба рабочего класса, усилившаяся с начала XX в., носила объективно и антиимпериалистический характер. Наряду с формировавшимся фабрично-заводским пролетариатом основную силу национально-освободительного движения в городах составляла масса ремесленников, рабочих и хозяев мануфактур, мелких торговцев.
Носителем идеологии антиимпериалистической борьбы оставалась мелкобуржуазная интеллигенция: тесно связанная с мелкобуржуазными прослойками города и разорившимися мелкими помещиками, она в своей массе влачила жалкое существование. Индийские интеллигенты, представленные в основном лицами свободных профессий, учителями, мелкими чиновниками, не только должны были вести повседневную тяжёлую борьбу за существование, но и столкнулись со всё обострявшейся проблемой безработицы. Медленное и уродливое (в колониальных условиях) развитие капитализма ограничивало возможности трудоустройства выпускников индийских колледжей и университетов. Индийское студенчество, насчитывавшее около 1 млн. человек, составляло один из наиболее революционных элементов индийского общества.
Индийская интеллигенция каждодневно сталкивалась с расовой дискриминацией, с попранием её национального достоинства. Основной массе индийцев были доступны лишь низшие должности в колониальном аппарате. Характерно, что 8000 англичан в корпусе индийской гражданской службы получали общее жалованье 14 млн. фунтов стерлингов, а 130000 индийцев всего 3 млн.
Итак, развитие капитализма в Индии привело к росту национального самосознания различных классов и социальных групп индийского общества. Росту революционных настроений способствовало ухудшение материального положения масс в результате наступления империализма, интенсификации капиталистической и усиления феодальной и торгово-ростовщической эксплуатации. При повышении цен на продовольствие заработки наёмных рабочих, служащих и других прослоек населения оставались стабильными. За неурожайными и засушливыми годами следовали голодные годы: в 1896 — 1897 гг. голодом были охвачены районы с населением 62 млн. человек, в 1899 — 1900 гг. — 28 млн., в 1905 — 1906 гг. — 3,3 млн., в 1906 — 1907 гг. — 13 млн. и в 1907 — 1908 гг. — 49,6 млн. человек. Голод сопровождался эпидемиями холеры и чумы. В 1896 — 1908 гг. от чумы умерло более 6 млн. человек. Резко снизился размер национального дохода на душу населения. Происходил интенсивный процесс абсолютного обнищания населения.
В 1807 г. восстанием была охвачена вся Делийская область. В 1814 г. в Тапа Манире (около Варанаси) крестьяне-раджпуты добились отмены продажи деревни «чужаку». В 1817 — 1818 гг. крестьянство Ориссы под руководством местного феодала поднялось против введения налога на не облагавшиеся ранее крестьянские наделы. В 1826 — 1829 гг. в дистрикте (округе) Пуны произошло восстание племени рамуси, к которому примкнули воины бывших маратхских армий. Властям пришлось предоставить им малооблагаемые участки. В 1830 — 1831 гг. английские войска были введены в княжество Майсур для подавления крестьянского восстания в районе Беднура, вызванного увеличением налога. В 1835 — 1837 гг. происходило восстание в Гумсуре (Мадрасское президентство) против конфискации имения местного феодала за недоимки и установления британского управления. В 1842 г. по той же причине вспыхнуло восстание в Сагаре. В 1846 — 1847 гг. под руководством местного палаяккара восстали крестьяне в Карнале. В 1848 г. поднялись рохиллы. Крупное восстание против повышения англичанами налога для уплаты дани вспыхнуло в 1844 г. в соседних княжествах Бомбейского президентства — Колхапур и Сантавади. В 1852 г. в том же президентстве восстали крестьяне княжества Хандеш в связи с проведением кадастра земель и повышением при этом земельного налога. Также происходили выступления племён, заставлявшие колонизаторов вести изнурительные и трудные «малые войны». Например, восстания племени хосов в Чхота Нагпуре (Бенгальское президентство) в 1831 — 1832 гг. В Бомбейском президентстве был ряд восстаний: бхилов в 1818 — 1831 гг., коли в 1824 г., а также восстания крестьян в Киттуре в 1824 и 1829 гг. и волнения в Каче в 1815 — 1832 гг. Племя коли снова восстало в Шахьядри в 1839 г. и в 1844 — 1846 гг. В других местах Индии происходили аналогичные волнения: в 1820 г. было восстание меров в Раджпутане, в 1846 г. восстали кханды в Ориссе, в 1855 г. поднялись санталы в Бихаре.
Происходили и городские волнения, обычно вызывавшиеся введением новых налогов. Они, как правило, принимали форму хартала (своего рода всеобщей стачки). Таков был хартал в Бенаресе в связи с новым налогом на дома и в Барейли в 1816 г. ввиду введения новых полицейских сборов.
Наиболее упорными были те крестьянские восстания, которые возглавлялись организациями. Обычно такие организации проповедовали какое-то сектантское учение и призывали к борьбе с «неверными» (англичанами). Так, в Бомбейском президентстве в 1810 г. восставшими махдиетами бохра, которых возглавил бывший военачальник Абд-ур-рахман, был захвачен форт около Сурата. Абд-ур-рахман провозгласил себя махди (мессией).
Серьезнее было движение ваххабитов — секты, основанной в Индии Сайид Ахмадом Барелви (1786 — 1831 гг.). Он проповедовал священную войну с «неверными», захватившими власть в Индии. Проповедь находила отклик в среде мусульманского крестьянства Бенгалии и Бихара, а также городских ремесленников и мелких лавочников. Ваххабиты не только готовились к борьбе с англичанами, они призывали также к переустройству общества в соответствии с провозглашенными ими принципами социальной справедливости. В 1820 г. колониальные власти изгнали ваххабитов из Бихара, и они переселились в Ситану, на территорию пуштунских племен. Там у ваххабитов начались столкновения с сикхами. В 1831 г. Сайид Ахмад был убит сикхами. Однако секта ваххабитов продолжала действовать в Бенгалии и Бихаре. В 1831 г. 3000-4000 вооружённых ваххабитов захватили небольшой городок в районе Барасета и пошли на Калькутту. Лишь после ожесточенного боя они были рассеяны артиллерией.
От ваххабитов отделилась секта под руководством Хаджи Шариатулла, называвшаяся фарази, члены которой расправлялись с наиболее ненавистными помещиками, будь то индусы, мусульмане или английские плантаторы. По характеру и идеологии движение фарази в Бенгалии было крестьянским движением средневекового типа. Выступая, как и ваххабиты, за очищение ислама и равенство людей перед богом, фарази вместе с тем «утвердили полное равенство между собой» и провозгласили, что земля принадлежит богу, и никто не вправе взимать с земледельцев поборы в свою пользу. Сами ваххабиты в Патне в 1852 г. открыто проповедовали священную войну против англичан. К ним прислушивались как крестьянские, так и городские слои населения и особенно сипаи бенгальской армии.
Пенджаб долго находился в стороне от тех событий, которые определили судьбу Индии. Здесь было 12 сикхских княжеств-мисалов, которыми правили сардары, бывшие военные руководители сикхов во время войн с Моголамм и афганскими завоевателями. Каждый мисал был независимым княжеством, хотя считалось, что все мисалы составляли единое целое — владения сикхской хальсы – общины (от арабского слова «халиса» — чистая). Постепенно это слово стало приобретать и другое значение: хальсой стали называть руководство армии. Впоследствии армейская хальса стала противостоять сикхским князьям. Сардары правили независимо и объединялись лишь для совместных походов, предварительно обсуждавшихся на совете вождей.
Поскольку во главе мисалов стояли сикхские феодалы, мисалы всё больше стали превращаться в обычные индийские княжества. По существу с 1765 по 1799 гг. в Пенджабе происходила ожесточённая борьба сардаров за власть и расширение владений за счёт соседей. В этом соперничестве и в сопротивлении афганскому правителю Заман-шаху, несколько раз вторгавшемуся в Индию в самом конце XVIII в., возвысился мисал Сукарчакья, во главе которого с 1797 г. стоял Ранджит Сингх. Овладев в 1799 г. Лахором, Ранджит Сингх (1799 — 1839 гг.) принял титул махараджи и в течение ряда лет вёл борьбу за объединение всего Пенджаба. Земли сардаров были объявлены государственной собственностью, а расположенные в центре Пенджаба — доменом Ранджита. Распространив свои завоевания на Кашмир и часть афганских земель, Ранджит Сингх мог на этих территориях раздавать джагиры за обязательство военной службы, а часть земель отдать откупщикам за крупный залог. Располагая большими средствами, Ранджит смог ослабить налоговый гнёт и при этом провести под руководством французских офицеров, большей частью бывших офицеров Наполеона, реорганизацию армии по европейскому образцу. Основу армии составила пехота из крестьян-общинников, выносливых и обладавших высокими боевыми качествами. Объединение Пенджаба способствовало развитию ремесла и торговли, особенно в местностях, где проходили караванные пути, хотя во внутренних районах по-прежнему господствовало натуральное хозяйство.
После смерти Ранджита начался распад его государства: крупные джагирдары и наместники (в первую очередь Мултана и Кашмира) стремились отделиться, в центре происходила борьба за власть между феодальными группировками, на троне сменялись махараджи, пока в 1844 г. не был возведён на престол малолетний сын Ранджита — Далип Сингх. В этой борьбе за власть погибли крупнейшие сикхские военачальники. На политическую арену выступила армия сикхского государства и через полковые комитеты (панчаяты) стала оказывать решающее влияние на управление страной. Стремясь освободиться от влияния панчаятов, пенджабские феодалы стали провоцировать войну с Компанией.
Ост-Индская компания, потерпевшая поражение в войне за завоевание Афганистана в 1839 — 1842 гг., решила восстановить свой престиж путем завершения завоевания Индии. В 1843 г., после битвы с эмирами Синда у Хайдарабада (на р. Инд), Синд был аннексирован. Аннексия Синда являлась для англичан подготовкой плацдарма для нападения на Пенджаб. В 1845 г. англо-индийские власти объявили войну сикхам. Сикхская армия храбро сражалась в битвах при Мудки и Фирузшахе в 1845 г. и при Собраоне в 1846 г., но её каждый раз предавали феодалы-военачальники, в решающий момент уводившие свои войска или спасавшиеся бегством. В результате Пенджаб был захвачен, сикхское государство потеряло ряд важных областей.
Опасаясь восстания, англичане по-прежнему считали Далип Сингха главой государства, хотя власть его регентского совета распространялась только на Лахорскую область и Пешавар. Воинственным сикхским крестьянам была сделана уступка, земельный налог несколько снижен. Однако попытка сместить наместника Мултана и ввести туда английский отряд вызвала в 1848 г. восстание, которое перекинулось на северо-западную окраину Пенджаба. В сражениях при Чилианвале и Гуджрате победили английские войска, хотя и с большими потерями. Пенджаб был аннексирован. Княжество Джамму и Кашмир отдали бывшему военачальнику и крупному джагирдару Ранджита догра-ражпуту Гуляб Сингху, признавшему себя вассалом Компании.
В первые годы после завоевания Пенджаба англичане не меняли строя сельских общин, признав, однако, за состоятельными арендаторами общинной земли права так называемой защищенной аренды (права на постоянную обработку участка при условии уплаты прежней арендной платы). По всему Пенджабу натуральный налог был заменен денежным, что заставило землевладельцев продавать свою продукцию на рынке, привело к падению сельскохозяйственных цен, к ухудшению положения крестьянства и к росту влияния ростовщиков. Сикхские феодалы, за которыми были закреплены их владения, оказались опорой английских колонизаторов.
Тогда же время в Индии зарождалось движение, руководители которого осознавали отсталость Индии и выступали против ряда традиционных обычаев и порядков. Это были европейски образованные люди, критиковавшие феодальные обычаи с позиций гуманизма и рационализма. Однако, борясь за реформу индуизма, они сотрудничали с англичанами, ожидая от них, как от просвещённых людей, помощи в распространении образования и в борьбе с предрассудками. В Бенгалии представителями нового направления были главным образом заминдары и чиновники на службе Компании, в Бомбее — богатые парсы, в Мадрасе — купцы. Они нередко критиковали действия колониальной администрации, но не выступали против самого колониального господства в Индии. Первым представителем этого нового течения был бенгальский заминдар Рам Мохан Рай (1772 — 1833 гг.). К 1815 г. он основал общество «Арья сабха», а в 1828 г. — общество «Брахмо самадж». Это была первая в Индии общественная организация, построенная по образцу европейских, хотя и носившая ещё характер религиозного сообщества. Рам Мохан Рай стремился очистить индуизм от феодальных пережитков, которые он объявил «позднейшими наслоениями». Около 1821 г. он основал первую индийскую еженедельную газету «Шембод Коумуди» на бенгали, а в 1822 г — газету «Мират-ул-ахбар» на персидском языке, в которых обсуждались вопросы общественной жизни Индии и Бенгалии.
В противовес «Брахмо самаджу» индийские купцы, выступавшие против реформаторской деятельности Рам Мохан Рая, организовали в 1830 г. общество «Дхарма самадж». Тогда же возникла Академическая ассоциация студентов Хинду колледжа — организованного индусами учебного заведения под руководством Г. В. Дерозио (сына португальца и индуски). Ассоциация решительнее, чем другие подобные общества, выступала против традиционных воззрений и суеверий. Преемницей её стала организация «Молодая Бенгалия» Когда она распалась в результате преследований руководителей Хинду колледжа, её последователи вступили в «Брахмо самадж», во главе которой после смерти Рам Мохан Рая стоял Дварканатх Тагор (1794 — 1846 гг.), крупнейший бенгальский купец, основатель первой индийской коммерческой компании европейского типа. Всякого рода просветительные и тому подобные общества в 30-40-х гг. стали появляться в Бенгалии одно за другим. Наконец в 1851 г возникла объединенная Ассоциация Британской Индии в Калькутте. Это была сложившаяся национальная общественно-политическая организация Бенгалии.
В Бомбее происходили аналогичные процессы. Здесь сопротивление возглавляли богатые и уважаемые парсы, сотрудничавшие с колониальной администрацией, в нём также участвовала нарождающаяся маратхская интеллигенция, группировавшаяся вокруг Элфинстон колледжа. Здесь выделялись Бал Шастри Джамбхекар (1812 — 1846 гг.), основавший первый англо-маратхский еженедельник «Бомбей дарпан» («Бомбейское зерцало»), в котором призывал предоставить индийцам долю в управлении страной и критиковал колониальную политику; Рамакрихпна Вишванатх, издавший на маратхском языке книгу по истории Индии, где подверг критике политику Британии; при этом Р. Вишванатх считал, что всё можно исправить путём контактов между просвещенными англичанами и индийцами; Гопал Хари Депшукх, писавший в пунской газете «Прабхакар» («Солнце») под псевдонимом Локхитатади (защитник интересов народа); он анализировал причины потери Индией независимости, объясняя их приверженностью к старым феодальным порядкам, отрывом знати от народа, призывая к распространению просвещения, он предсказывал, что индийцы освободятся от английской опеки, но не ранее чем через 200 лет.
Возникшая в 1852 г. в Бомбее наподобие бенгальской Бомбейская ассоциация раскололась: умеренная купеческая верхушка вышла из ассоциации, когда студенческая молодежь выдвинула требование «уравнять всех индийцев в правах с англичанами». Единственная из этих ассоциаций, Мадрасская, поставила вопрос об ограничении эксплуатации крестьян индийскими помещиками. В связи с пересмотром хартии Ост-Индской компании все три ассоциации направили лондонскому парламенту петиции с жалобами на «несправедливости» колониальной администрации в Индии. Это зарождавшееся буржуазно-национальное движение не было связано с теми крестьянскими и бедными городскими слоями, которые поднимали восстания и стремились изгнать англичан из Индии. Поэтому во время народного восстания в Индии 1857 — 1859 гг. влиятельные индийские буржуазные круги стояли в стороне и участия в нём не принимали.
А вот колониальные власти были настолько уверены в прочности своего господства в Индии, что решили постепенно ликвидировать индийские княжества, организовав непосредственное управление всей индийской территорией. Одним из средств достижения этой цели было введение «доктрины выморочных имений», по которой при отсутствии сыновей приёмные дети князей не признавались наследниками. В 1848 — 1858 гг. таким путем были ликвидированы княжества Сатара, Нагпур, Джханси, Самбалпур и другие. После смерти раджи Танджура и наваба Карнатика (Арката) эти титулы были упразднены. Для погашения долгов низама Хайдарабада у княжества был отнят Берар — развитая хлопководческая область. С 1831 г. княжество Майсур находилось под непосредственным управлением британской администрации, хотя раджа получал пенсию, потомкам пешвы Баджи Рао II выплата пенсии была превращена. Наконец в начале 1856 г. под предлогом плохого управления было ликвидировано княжество Ауд.
При ликвидации бывшие князья распускали двор. В результате теряли источник дохода представители княжеской администрации, разорялись ремесленники, обслуживавшие знать и отряды воинов, повышался налог, и ухудшалось положение крестьян, поскольку английское правительство уже не делало скидок в случае неурожая. Наконец, низведение владетелей, до статуса простых британских подданных затрагивало и национальные чувства индийцев. Поэтому недовольство зрело в широких слоях индийского населения, и нередко крестьянские выступления возглавлял, бывший феодал. Ещё одним источником недовольства было отношение колониальной администрации к индийским племенам, большинство которых раньше не платили налогов, а несли военную и сторожевую службу, охраняя безопасность дорог. Англичане сочли эту выполняемую племенами функцию излишней и ввели налоги на их участки. Ответом были прокатившиеся по всей Индии восстания племён.
Даже простое перечисление всех антиколониальных выступлений показывает, насколько развиты были в Индии антианглийские настроения.
Историки-марксисты обращают внимание и на экономические причины восстания, имевшие «долгосрочный характер», трактуя мятеж 1857 г. как «аграрное восстание». Британские власти рекрутировали большинство наёмных солдат из районов с высокими ставками сельскохозяйственных сборов (Уттар-Прадеш, Харьяна, Западный Бихар). Многие сипаи в прошлом были мелкими землевладельцами, и им приходилось платить высокие налоги на землю, попадая в зависимость от ростовщиков и торговцев, в конечном счете, лишаясь земли и залезая в долги. Так что нет ничего удивительного в том, что во время мятежа повстанцы вымещали злобу и на чиновниках, и на заимодавцах.
Недовольство имперской системой зрело не только в сельских районах. Из-за появления британских товаров разорялись городские мастера, в первую очередь производители текстиля. Обнищание в сочетании с боязнью увеличения миссионерской активности усугубляло кризис. Официальный патронаж деятельности христианской церкви руководством Ост-Индской компании делал её цели подозрительными в глазах и индуистов, и мусульман. Индийские историки, называющие события 1857 г. «Первой войной за независимость Индии», делают акцент на расизме, коррумпированности и вражде британской власти. Прямым следствием проявлений этого расизма было лишение индийцев права занимать высокие государственные посты, хотя даже некоторые британские чиновники выражали недовольство подобной практикой. Ратуя за назначение индийцев, сэр Томас Мунро писал в 1818 г.: «Многие завоеватели прибегали к насилию и даже жестокости в отношении аборигенов. Но никто не относился к ним с таким презрением, как мы; никто так, как мы, не позорил целую нацию, отказывая ей в доверии, отказывая в признании её права на честность». Недовольство усиливали коррумпированность и запутанность британской системы судопроизводства и уголовного права. В отличие от простых местных (старых индийских) традиций британская система была непонятной, дорогой и медленной.
Возмущение английским колониальным игом, проявлявшимся на протяжении всей первой половины XIX в. в разрозненных, локальных выступлениях отдельных слоёв населения, в какой-то мере слилось воедино, когда во главе движения встали привычные к организованности сипаи (индийские солдаты). Английские сипайские отряды были разделены на три армии: Бенгальскую, Бомбейскую и Мадрасскую, причём самая крупная из них, бенгальская армия, насчитывавшая 170000 человек (из них 140000 индийцев), была наиболее однородной по своему социальному составу. Сипаи бенгальской армии рекрутировались почти исключительно в Ауде, Бихаре и Северо-Западных провинциях среди брахманов, раджпутов, джатов, а также мусульман (сайидов и штанов). Представители указанных групп составляли высшую прослойку сельской общины (паттидары) или являлись сыновьями мелких феодалов — деревенских заминдаров. Говорили они все на одном, хиндустанском языке (хинди) и поддерживали тесную связь со своими деревнями.
Сипайские войска были хорошо вооружены и обучены на английский лад, в них были представлены все существующие рода войск. Особенно хорошо были подготовлены артиллерийские части. По меткости стрельбы из орудий сипаи превосходили даже своих учителей англичан. Обычно сипаев нанимали на службу на 3 года, после чего перезаключали контракт. Жалование обычного сипая составляло 7 рупий в месяц, что в реалиях той Индии обеспечивало им сытную жизнь и даже позволяло оставлять небольшой излишек. Англичане даже первоначально задабривали сипаев, которые пользовались привилегиями при разборе их дел в суде, налоги на их семьи снижались, а во время войны они получали полуторный оклад.
Поскольку сипаи давно не воевали, а лишь исполняли полицейскую службу, они были расквартированы в различных военных городках, разбросанных по всей Северной Индии, главным образом в Доабе. Хотя они получали хорошую, по индийским понятиям, плату, но и среди них зрело недовольство (индиец не мог продвинуться по службе выше чина сержанта; любой английский новобранец занимал более высокое положение чем индус; у англичан в военных городках были свои столовые, и жили они в удобных бунгало, в то время как сипаи со своими женами и детьми ютились в бараках). Все высшие командные посты были заняты англичанами. Высшим офицерским чином, до которого мог дослужиться индиец, был субадур (капитан; к тому же в 1856 г. сипаям урезали жалование, а продвижение по служебной лестнице ограничили сержантским званием.). В то же время национальный гнёт ещё больше ощущался обыкновенными рядовыми. Сами же британцы привыкли воевать и нести службу с комфортом. Даже обыкновенные английские солдаты имели своих слуг. Ранцы во время походов им должны были нести кули. Британского офицера обычно обслуживал десяток слуг. Весь его багаж, дорожная утварь, палатка грузились на несколько повозок, а если вьючного транспорта не было, то весь груз несли на плечах многочисленных кули. Во время походов количество погонщиков, кули и слуг обычно в 10, а то и более раз превосходило количество английских солдат и офицеров. Недовольство колониальной политикой среди индийцев и сипаев только крепло, превратив регион в «пороховую бочку».
Бенгальский пехотный сержант (хавульдар) | Бенгальский пехотный гренадер | Пехотный офицер (субадар) |
Бенгальская туземная пехота. Раскрашенные эстампы начала XIX в.
К тому же за 18 с лишним лет, предшествовавших началу восстания, сипаев Бенгальской армии постоянно использовали для удовлетворения британских имперских амбиций. Они приняли на себя бремя первой Афганской войны 1839 — 1842 гг., синдской кампании 1843 г., двух пенджабских войн (1845 — 1846 и 1848 — 1849 гг.) и второй Бирманской войны (1852 г.). Они же отправились «за моря» для участия в опиумных войнах с Китаем (1840 — 1842 и 1856 — 1860 гг.) и в Крымской (Восточной) войне против России (1853 / 1854 — 1856 гг.). При этом при первых признаках недовольства как, например в 19-м пехотном полку его командир, полковник Митчелл, грозил отправить весь личный состав «в Бирму или Китай, где всех перебьют». Возмущение сипаев возрастало и по мере постоянных напоминаний об их статусе.Сипаи
Капсюльная винтовка Энфилда
Панди
Стрельба «нечистыми» патронами, кадр из фильма «Восстание: Баллада о Мангале Пандеи»
Такое жестокое наказание произвело сильное впечатление на сипаев других полков. В апреле внедрение новых патронов привело к бунтам в Агре, Аллахабаде и Амбалле. 24 апреля в Мируте 90 солдатам было приказано провести учебные стрельбы новыми патронами. 85 солдат отказались, и были приговорены к смертной казни, заменённой на 10 лет каторги. 11 сравнительно молодых солдат получили по 5 лет заключения. С приговоренных на виду у всего гарнизона сорвали погоны, и осуждённые отправились в тюрьму, публично проклиная сослуживцев за отказ в поддержке. Вся эта история очень правдоподобно и красочно показана в фильме «Восстание: Баллада о Мангале Пандеи» (The Rising: Ballad of Mangal Pandey – Индия, 2005 г.). Это явилось сигналом для начала восстания сипаев 10 мая 1857 г., поддержанного городскими низами и крестьянами из близлежащих деревень.
Рядовой 29-го Мадрасского полка сипаев. худ. А. Hunter
Мятежники скрылись в ночной тьме, захватив заложников. Сутки спустя, рано утром 11 мая, сипаи перешли по мостам через р. Ямуна и направились в Красный форт в Дели. Мятежники подавили сопротивление гарнизона, расквартированного в Красном форте, перебив множество англичан.
Сипаи атаковали местный арсенал. Девять британских офицеров открыли по ним огонь, но, увидев, что сопротивление бесполезно, взорвали арсенал. Выжило 6 из 9 офицеров, взрыв убил многих людей на улицах и повредил соседние дома. Известия о событиях в Дели привели к открытому восстанию всех сипайских подразделений вокруг столицы. Часть оружия из арсенала сипаям всё-таки удалось захватить; кроме того, повстанцы захватили склад с 3000 баррелей оружейного пороха, находившийся в 3 км от Дели и сдавшийся без сопротивления. Уцелевшие европейские офицеры и гражданские лица укрылись в Башне Флагштока, и, поняв, что помощи ждать неоткуда, попытались скрыться в Карнале. В общей сложности к восстанию примкнул 100000 сипаев, только некоторые полки сохранили верность, так 11-й Бенгальский полк туземной пехоты сопровождал британских офицеров, женщин и детей, ограждая их от восставших.
После падения Красного форта в Дели сипаи повернули штыки против всего, ассоциировавшегося для них с символами британской власти и колониального гнета. Нападениям подвергалась собственность фиранги (foreigners — «иностранцы»), Банк Дели, дома европейцев, находившиеся в окрестностях, военные городки британской армии — все объекты были захвачены и разграблены. Пал и оплот британской власти — казначейство. Повстанцы разрушали телеграфные станции и железнодорожные линии; из тюрем выпускали заключенных … Нападениям подверглась и церковная собственность: сипаи были уверены в преднамеренном искоренении англичанами индуизма и ислама через пропаганду христианства. Яркий пример — история делийской церкви Сент-Джеймс (Св. Иакова), построенной в 1837 г. Само здание пострадало незначительно, но, как сообщают очевидцы, его «полностью разграбила обезумевшая, кричащая толпа, вытащившая всё, вплоть до стульев, скамеек и подколенных подушечек, глумясь, звонившая в церковные колокола, перед тем как сбросить их с колокольни …». Победители безжалостно убивали европейцев. По Дели поползли слухи о том, что англичанок принуждали ходить по улицам нагими, на глазах у всех насиловали, не щадя даже маленьких девочек … Наиболее активно распространяли эту информацию белые христианские священники, но вот глава разведывательного департамента Уильям Мюйр писал: «Во многих рассказах о жестокостях и кровопролитии фигурируют истории об изнасилованиях, которые, по моим наблюдениям и имеющейся информации, не имеют сколько-нибудь удовлетворительных доказательств».
Итак, столица империи, Дели, пала. Сипаи одержали свою первую победу. Мусульманские улемы издали фетву, объявляя священную войну против англичан. В Дели было создано правительство, состоявшее из придворной знати. 12 мая Бахадур Шах созвал первый за много лет суд. Он выразил беспокойство по поводу произошедших событий, но принял помощь сипаев и заявил о поддержке восстания.
Итак, Великий Могол Бахадур Шах Зафир объявил себя единственным законным правителем всей Индии (соответствует территории современных Индии, Пакистана и Бангладеш). Он начал чеканить монеты со своим изображением и потребовал от населения присяги на верность. Эти меры, однако, оттолкнули от восставших сикхов и пенджабцев, не желавших восстановления мусульманского правления Великих Моголов.
Падишах призвал весь индийский народ к борьбе за независимость. То, что начиналось, как небольшое (локальное) восстание, довольно быстро переросло в настоящую освободительную войну, фронт которой протянулся от Пенджаба до Бенгалии, а главным центром сопротивления колонизаторам стали Дели, Канпур и Лакхнау (столица Ауда), где были образованы собственные правительства.
Новости о падении Дели, благодаря телеграфу, быстро распространились по Индии. Многие гражданские чиновники бежали в безопасные места со своими семьями. В Агре в 260 км от Дели 6000 европейцев укрылись в местном форте. Это бегство придало повстанцам смелости. Военные частью доверяли своим сипаям, частью пытались их разоружить для предотвращения мятежа. В Бенаресе и Аллахабаде попытки таких разоружений вызвали бунты.
В Дели и Лакхнау правительствам, созданным из прежней придворной знати, не удалось организовать управление, возникли раздоры среди повстанцев. Несколько лучше обстояли дела в Канпуре. Здесь были приняты меры к организации аппарата управления и обеспечения снабжения войск и населения продовольствием. Восстание характеризовалось крайней жестокостью восставших к своим противникам, в том числе мирным жителям, семьям британских военнослужащих, чиновников. В большинстве захваченных городов и военных поселений почти всё британское население было полностью истреблено мятежниками, независимо от пола и возраста. Британцам пришлось отступить на юг страны, где сохранялось относительное спокойствие и располагались верные Ост-Индийской компании воинские части. Британским властям стало ясно: происходит нечто большее, чем просто бунт сипаев, — британскому империализму был брошен вызов.
По существу восстанием были охвачены лишь Доаб и районы Центральной Индии. Горожане-индийцы Доаба приняли активное участие в восстании, освободив ряд крупных городов (Али-гарх (21 мая), Барейли и Лакхнау (31 мая), Канпур (4 июня), Аллахабад (6 июня) и другие). В каждом из них было организовано правительство: в Барейли во главе повстанцев был поставлен пожилой военачальник Хан Бахадур-хан, потомок Хафиз Рахмат-хана Рохиллы, погибшего в борьбе с войсками Ауда и Компании в 1772 г.; в Канпуре — Пана Сахиб, приёмный сын умершего пешвы Баджи Рао II, лишённый княжества при Далхузи; в Аллахабаде — последователь ваххабитов школьный учитель Маулави Лиякат Али; восстанием в Патне руководил ваххабит Пир Али, книготорговец. А вот в Бенгалии генерал-губернатор Каннинг (1856 — 1862 гг.), мобилизовав всех находившихся там европейцев, в том числе английское гражданское население, сумел предупредить выступление сипаев: он разоружил их и подавил отдельные бунты в тех частях. В Пенджабе английское военное командование также сумело предотвратить общее выступление сипаев. Действия восставших гарнизонов оказались разрозненными, и лишь немногим отрядам удалось соединиться с синайской армией в Дели. Сикхское население рассматривало хиндустанских сипаев как оккупационные войска и не поддержало их. Зато к восстанию сразу же присоединилось крестьянство в Ауде и Бунделькханде: оно изгнало новых помещиков-«чужаков», разгромило правительственные учреждения и приостановило уплату ренты даже своим старым заминдарам и талукдарам. Изгнав представителей колониальных властей, общинники создавали отряды самообороны и с оружием в руках защищали общинные земли, которые были экспроприированы у них английскими завоевателями.
30 мая 1857 г. взбунтовался гарнизон, расквартированный в Лакхнау, положив начало беспорядкам во всём регионе (Ауд). В Лакхнау, так же как в Дели и в Мируте, мятеж сопровождался поджогами жилищ, нападениями на британских офицеров, грабежами и стрельбой. После восстания была восстановлена власть прежней династии (аудских навабов) и старые придворные аудские вельможи взяли в свои руки управление городом. Подлинным вождем восставших был Ахмадулла Шах, из знатной мадрасской семьи. Он в своё время ездил в Англию, но по возвращении примкнул к ваххабитам и стал странствующим ваххабитским проповедником. Английский гарнизон с семьями засел за стенами Резиденции (так назывался дворец политического агента Компании при аудском дворе). Там сумел закрепиться британский командующий Генри Лоуренс с гарнизоном численностью 1700 человек. Сипаи долго осаждали Резиденцию и обстреливали её. Но англичане не понесли тяжёлого урона, поскольку сипаи не обладали искусством меткой стрельбы. Первые попытки мятежников прорвать укрепления потерпели неудачу. Повстанцы пытались подорвать стены, используя потайные ходы, это приводило к вооружённым стычкам под землей. Лишь в сентябре британский отряд прорвался в Лакхнау. После 90 дней боевых действий потери британцев составили больше 1000 человек, но позиции они не сдали. Между тем в Лакхнау собрались не только сипаи и восставшие крестьяне из окрестностей Доаба, но и просто население, бежавшее от английских армий, — всего свыше 50000 человек. 18 ноября новый главнокомандующий войсками империи в Индии сэр Колин Кэмпбелл поддержал осажденных силами своих войск, и англичане сохранили за собой Лакхнау.
В ночь 4 июня 1857 г. взбунтовались сипаи, находившиеся под командованием генерала Хьюго Уиллера в Канпуре. Один из них заявил: «Вы змеи, и пощады вам не будет». Восставшие избавились от униформы и смешались с толпой. Охваченные мятежным духом широкие народные массы были готовы уничтожать всех богатых, вне зависимости от принадлежности к «оккупантам». Под давлением мятежников маратхский пешва (что-то вроде наследственного премьер-министра) Нана Сахиб, испытывавший симпатию к восстанию, возглавил канпурских повстанцев. Вторым лидером стал его соратник Тантиа Топи. 25 июня Нана Сахиб, руководствуясь тактическими соображениями, пообещал британским военным и их семьям, укрывшимся в Канпуре, безопасное отступление при условии почётной сдачи. Выбора у Уиллера не было, и он согласился. Однако при конвоировании пленных к лодкам началась стрельба. Историки до сих пор спорят, какая сторона открыла огонь первой. Так или иначе, лодки загорелись, и началась резня, после которой остались горы окровавленных тел. Всех мужчин уничтожили. Нескольких выживших женщин и детей отправили в Биби-Гхар (Дамский дом) в Канпуре. 15 июля, когда восставшие испугались возможного нападения приближающихся колониальных войск, был отдан приказ их уничтожить. Местные сипаи отказались подчиниться этому приказу, тогда с городского рынка вызвали четырёх мясников, которые и убили заложников.
Посмотреть вложение 14226
Резня в Канпуре, когда в городе были уничтожены все англичане
После этого Тантиа Топи предпринял ряд мер по мобилизации местных лидеров и координации их действий: рассылал воззвания и письма с информацией о ходе восстания, об опасностях, о необходимости защитить самого Топи. Звучали прямые призывы к открытой войне против врага и его религии — христианства. Вскоре все пригороды Канпура были охвачены восстанием. Один из жителей пригорода — Сагаранпура вёл дневник, где записал: «Первыми пострадали банкиры: их либо грабили, либо заставляли откупаться от налётов. Ростовщиков и торговцев принуждали отдавать бухгалтерские книги и долговые расписки, припомнили все прежние обиды. Целью нападений было избавиться от старых долгов, обнулить счёт, а то и просто пограбить». О повстанцах он пишет: «… нельзя было не восхищаться фанатичной отвагой, не позволявшей им унижаться просьбами о милости, поднимавшей на борьбу против гонителей». В области Муззафарнагар «ежедневно, если не ежечасно совершались жестокие преступления, и не скрытно, под покровом ночи, а в открытую, при свете дня. В большинстве случаев жертвами становились заимодавцы и предприниматели, многим из которых приходилось, к своему ужасу, платить таким образом за собственную алчность и ненасытность».Резня в Канпуре, когда в городе были уничтожены все англичане
5 июня 1857 г. вспыхнуло восстание в княжестве Джханси (сегодня область Бунделханд штата Уттар-Прадеш) под предводительством рани (принцессы) Лакшми-Баи. Собственность европейцев и их индийских прислужников была разграблена, а официальные документы сгорели в кострах. Многие английские офицеры с семьями укрылись в форте Джханси, не успевших спрятаться убили. Когда к вечеру 8 июня осаждённые сдались, их согнали в близлежащий сад и перебили. По свидетельству очевидца-англичанина, «в Бунделханде мало кто владел мечами или ружьями с фитильными замками; но даже вооружённые копьями, косами, палками с железными наконечниками и импровизированными топорами, переделанными из заточенных мясных тесаков, прикрепленных к палкам, мятежники воображали себя воинами, провозглашали своих королей, переставали повиноваться чужакам. Никогда ещё не свершалось революции такой скорой и полной …».
Тем временем восстание в Бхайпуре, регионе на западе Бихара и на востоке Уттар-Прадеш, возглавил 75-летний Кунвар Сингх с младшим братом Амаром. Сорок миллионов местных жителей боготворили его как «отца бхайпурцев». Ненавидимый британцами, он был с не меньшей силой любим повсюду между Калькуттой и Лакхнау и по обе стороны Ганга. Невзирая на почтенный возраст, он лично участвовал в сражениях и организовал затяжную партизанскую войну. Под его знамена встали Динапурские полки повстанцев, он прошёл с ними до Банда, Канпура, Лакхнау и Азангара, пересёк Ганг и, вернувшись домой, погиб, сражаясь за освобождение Джагдишпура.
В это время, в Дели царила неразбериха. Здесь скопились отряды сипаев, пришедших из разных мест. Сипаи подчинялись только своим командирам, не доверяли придворному делийскому правительству. В городе не хватало продовольствия, заминдары тянули с отправкой в Дели собранного ими земельного налога. Дисциплина в войсках падала. Сипаи в этих условиях создали свой собственный орган власти, называвшийся джалса (совет; высший административный совет), в составе шести представителей сипаев и четырёх представителей горожан, руководство делийскими войсками взял на себя его член Бахт-хан. Однако и этот совет не мог справиться с тяжёлым положенном в Дели. К. Маркс тогда написал «… разнородная масса восставших солдат, которые перебили своих офицеров, сбросили с себя узы дисциплины и не смогли выдвинуть человека, на которого можно было бы возложить верховное командование, — такая масса менее всего способна организовать серьёзное и длительное сопротивление».
Во время этих событий мятежники начали распространять прокламации с описанием своего плана действий. Они использовали беспроигрышный приём: заменили в листовках официальный язык властей — фарси на разговорный хиндустани (хинди). 25 августа 1857 г. формальный лидер повстанцев принц Фероз Шах обнародовал подробную программу мер по преобразованию управления, налогов и финансов. Законопроект, разработанный в расчёте на самые широкие слои населения от имени «правительства Бадшах Бахадур Шаха», предусматривал абсолютную власть заминдаров (землевладельцев) на их землях, а право на торговлю предоставлялось только предпринимателям-индийцам, которые получали при этом возможность бесплатно использовать «паровые суда и экипажи». Более того, лидеры повстанцев пообещали, что сипаям повысят жалованье, на государственную службу будут принимать только индийцев, представители высших каст будут брать на работу представителей низших, а священнослужители и учёные люди получат землю в свободное пользование.
По мере распространения восстания начал разрастаться раскол среди индийцев. Бахадур Шах объявил о восстановлении власти Великих Моголов, чем были недовольны маратхи, желавшие образования своего государства, и авадхи, настаивавшие на правлении собственного наваба. Со стороны некоторых мусульманских лидеров раздались призывы к джихаду, однако вскоре вспыхнули разногласия между суннитами и шиитами. Многие сунниты отказывались присоединяться к восстанию, считая его шиитским. Часть мусульман, например, исмаилитский лидер Ага-хан I, были на стороне англичан. Такие индийские государства, как Хайдарабад и Маратхская конфедерация, не поддержали повстанцев. Англичанам также удалось склонить на свою сторону сикхов, используя их анти мусульманские настроения. Пуштуны Пенджаба и Северо-Западной границы поддержали британцев и оказали им помощь в подавлении восстания в Дели.
Тем временем, сипаи, привыкшие к дисциплине, но не знающие военной науки и не командовавшие воинским подразделением больше отряда, способны были решать только тактические, но отнюдь не стратегические задачи. Овладев такой сильной крепостью, как Красный форт в Дели, они стали готовиться к обороне, вместо того чтобы распространять восстание на ещё не охваченные им районы. Это дало англичанам возможность оправиться, подтянуть верные войска и осадить Дели.
Сипаи смогли захватить ряд стратегически важных пунктов, однако затем начало сказываться отсутствие централизованного командования. У восставших был ряд природных лидеров, таких, как Бахт Хан (которого позднее Великий Могол назначил главнокомандующим, взамен собственного сына, показавшего неэффективность), но большинство было вынуждено оглядываться на раджей. Некоторые из них оказались хорошими лидерами, но многие — нет.
Что интересно, один из них – Рао Туларам, правитель Харьяны, попытался получить оружие у России, но умер по дороге.
Отсутствие у восставших общего политического плана и организованного центрального руководства привело к неизбежному поражению. Их лагеря погрязли в местничестве и раздорах, а имевшие несомненное превосходство в боеприпасах и ресурсах британцы умело использовали это слабое место противника.
Оборонявшие Дели сипаи делали вылазки, но не предпринимали серьезных действий. Даже Бахт-хан, энергичный вождь отряда, приведённого им из Барейли, один из самых способных руководителей сипаев, не смог навести порядок, несмотря на решительные меры, принятые им. В результате этого бездействия сипаев инициатива перешла к англичанам, которые стянули свои войска из Мадраса, Ирана и присоединили к ним части, направлявшиеся в Китай. Почти 65000 сипайская армия не могла отогнать от стен Дели 6000 войско англичан. Военные неудачи и нехватка средств привели к тому, что некоторые сипайские отряды стали самовольно покидать Дели. Поражение выступившего против англичан отряда Бахт-хана под Наджафгархом явилось ещё одним ударом для сипаев. К тому же в опубликованном в сентябре 1857 г. воззвании восставших в случае победы были обещаны всякого рода льготы и привилегии купцам, мусульманскому духовенству, но ничего не было сказано о снижении земельного налога. Это вызвало охлаждение среди сипаев, в большинстве выходцев из деревень.
Британцам понадобилось время, чтобы собрать силы. Часть войск была переброшена из метрополии и Сингапура по морю, часть, после окончания Крымской войны — по суше через Персию, некоторые — из Китая. Две группировки европейских войск медленно двинулись к Дели, перебив в сражениях и перевешав множество индийцев. Англичане прекрасно знали, что сборным пунктом сипаев стал Дели, поэтому именно на этот город уже 6 июня 1857 г. был направлен их первый удар. Силы британцев (к которым добавились два подразделения гуркхов) генерала Гарри Барнард встретились у Карналы, и в сражении с основными силами повстанцев у Бадлике-Серай (хребет Бедлико-Сераи, который господствовал над Дели) отбросили их к Дели.
14 сентября британцы попытались начать штурм через бреши и Кашмирские ворота, но понесли тяжёлые потери. Британский командующий уже думал отступить, но был удержан своими офицерами. После недели ожесточённых уличных боёв войскам Компании удалось захватить город.
Тем временем генерал Нил, шедший с войсками из Калькутты на помощь англичанам под Дели, по пути зверски расправился с сипаями и горожанами восставших городов Бенареса (Варанаси) и Аллахабада. Его жестокость вызвала даже неудовольствие Каннинга, который отстранил Нила и передал командование этими частями генералу Хавелоку. Тот тоже устроил настоящую охоту за индийцами, сжигая сёла и оставляя после себя сотни повешенных. На пути Хавелока лежал Канпур, где во главе восставших стояли Нана Сахиб, его телохранитель Тантия Топи и секретарь Азимулла-хан, хорошо образованный человек, дважды посещавший Европу.
Между тем в городе собралось около 10000 восставших сипаев и крестьян, не хватало продовольствия, повторились те же трудности, что и в Дели. Сипайские войска дважды бились против надвигающейся армии Хавелока, но оба раза, несмотря на мужество индусов, терпели поражение. Тогда Нана Сахиб приказал убить пленных английских женщин и детей. Ворвавшиеся в Канпур в середине июня войска Хавелока учинили жестокую расправу над жителями. После этого Хавелок дважды тщетно пытался прорваться ещё в один центр восстания — в Лакхнау.
После падения Лакхнау, последнего крупного центра сопротивления, сипаи разбились на мелкие отряды и стали вести партизанскую борьбу. В марте 1858 г. генерал-губернатор Каннинг объявил о конфискации имений у аудских талукдаров (феодалов), до сих пор сохранявших нейтралитет. Талукдары поднялись на защиту своих владений и примкнули к Бахадур-хану в Барейли. Лишь в мае 1858 г. Кэмпбелл взял упорно сопротивлявшийся Барейли. После этого часть сипаев с Нана Сахибом и аудскими вельможами ушла к границе Непала, а часть с Ахмадуллой и некоторыми другими вождями вернулась в Ауд. Там Ахмадулла был предательски убит одним феодалом.
В Бунделвкханде действовал Тантия Топи, проявивший себя как один из способнейших сипайских вождей. Генерал Роуз из Бомбея направился с армией в Бунделькханд. На пути его лежало небольшое княжество Джханси. Там правила (за своего сына) молодая княгиня / принцесса (рани) Лакшми Бай (Лакшми-Баи). Народ Джханси сделал попытку поднять восстание. При этом было убито несколько англичан. Однако Лакшми Бай удержала своих подданных от решительных действий. Убийство англичан было поводом для Роуза, чтобы напасть на Джханси. Лакшми Бай сначала пыталась убедить Роуза в своей непричастности к этому убийству. Однако, когда началась осада Джханси, Лакшми Бай возглавила оборону.
Одна из руководителей восстания — рани (принцесса) Лакшми-Баи
Английские войска вступают в Лакхнау
Ещё 1 ноября 1858 г. был обнародован манифест королевы Виктории, объявивший о переходе управления Индией к английской короне и о ликвидации Ост-Индской компании. Королева обещала прощение воем феодалам, примкнувшим к восстанию, исключая тех, кто непосредственно участвовал в убийстве англичан, а также. заявляла, что новая власть будет уважать владельческие права индийских феодалов. Манифест привёл к тому, что от восстания отошла феодальная верхушка. Талукдары, раджи и заминдары Ауда, выступившие после мартовской прокламации Каннинга, сложили оружие. Продолжали борьбу лишь те феодалы, которые не надеялись на помилование. В конце концов, и их сопротивление было сломлено. Нана Сахиб и Азимулла пропали в джунглях, Хан Бахадур-хан был казнён англичанами. Восстание было подавлено. Оно вызвало бурную волну самых разнообразных откликов, как в английских прессе и литературе (включая ультрарасистские высказывания Чарльза Диккенса), так и за её пределами (особенно во Франции), где определённые круги высказывались за союз с Российской империей с целью вытеснения Англии из Азии.
8 июля 1859 г. на территории Индии был провозглашён мир. Однако колонизаторы всласть насладились местью. И начались расправы. Во всех уголках страны, по которым прокатился мятеж, британцы обвиняли поголовно в измене всех жителей восставших районов. Зачастую пытали и убивали невиновных. Казни прекратились лишь после вмешательства королевы Виктории. Колониальной администрацией была объявлена амнистия всем участникам мятежа, не замешанным в убийстве английских подданных. Местные индийские правители присягнули на верность англичанам.
Народное восстание 1857 — 1859 гг. потерпело поражение в результате ряда причин. Хотя основной движущей силой восстания было общинное крестьянство и ремесленники, возглавила его феодальная знать. Но вожди оказались неспособными руководить национально-освободительной борьбой. Они не сумели выработать единый план борьбы, создать единое командование. Нередко преследовали личные цели. Все три стихийно возникших центра восстания действовали самостоятельно. К тому же феодалы не приняли никаких мер для облегчения участи крестьянства и тем оттолкнули часть крестьян. Когда же английское правительство пошло на уступки феодалам, они отошли от восстания. Сипайские командиры не умели вести сложную войну. Они могли решать тактические задачи, но не были обучены мыслить стратегически. Наконец, восставшие не выдвинули ясных целей. Они призывали вернуться к прошлому, к независимой Индии времён Могольской империи. Однако в середине XIX в. возврат к феодальному строю был нереальным.
 |  |
Индийцы, представшие перед судом после восстания, почти все были приговорены к смертной казни | Для устрашения населения британцы жестоко казнили вождей сипаев. Их привязывали к пушечным жерлам, и орудийный залп разносил тела мятежников на части |
Чтобы поквитаться за поражения, британцы подвергли «десакрализации» множество объектов религиозного поклонения. В мечетях устраивали пекарни, бараки и магазины. Красивейшие средневековые здания разрушали «из соображений безопасности». Казни повстанцев и их вождей сопровождались такой невообразимой «периферийной» бойней, что даже некоторые британские офицеры не могли сдержать отвращения. Подполковник Т. Райс Холмс писал о судилищах, организованных полевыми судами в Дели, что «группы туземцев предавали суду Военного Комиссариата или специальных комиссаров, каждый из которых был наделён исключительным правом миловать и казнить от имени правительства. Судьи эти были совершенно не склонны к проявлению милосердия. … На видном месте в городе установили виселицу … и каждый день на ней вешали по пять-шесть обвиняемых. Вокруг сидели британские офицеры и, попыхивая сигарами, наблюдали за конвульсиями жертв».
Одного подозрения в симпатии к повстанцам было достаточно, чтобы стереть с лица земли целые деревни. Тех, кого не вешали, привязывали к жерлам пушек и разрывали на куски залпами. Улицы и дома, залитые кровью, являли настолько отвратительное зрелище, что один 19-летний офицер не мог сдержать чувств: «Это было настоящее убийство, — писал он, — за последнее время я повидал много кровавых и ужасных сцен, но молю Бога, чтобы не увидеть ничего подобного тому, что мне пришлось лицезреть вчера. … Господь свидетель — я человек не жалостливый, но когда у тебя на глазах расстреливают седобородого старика, надо иметь невероятно чёрствое сердце, чтобы смотреть на это с … безразличием …».
Чтобы снять впечатление от своих неудач в начале восстания сипаев, а потом — его жестокого подавления, правительство метрополии пыталось переключить внимание международной прессы сетованиями на то, каким ужасам подвергаются британцы в Индии. Однако во многих британских газетах звучали и выражения симпатии в адрес индийцев. Так, например, сэр У. Расселл, корреспондент «Лондон Таймс», писал: «Мы наблюдаем не просто войну рабов … но войну религиозную, войну расовую, и войну мщения и надежды, войну за национальное самоопределение, войну за то, чтобы, после свержения ига пришельцев, вернуть Индии всю полноту национальной власти и влияние национальной религии». В поддержку повстанцев высказывалась французская пресса. «Л’Эстафет», республиканская газета, 29 августа 1857 г. писала: «Если англичане будут продолжать настаивать на жестокой политике угнетения, великие державы, и Франция в первую очередь, должны будут вмешаться в происходящее, дабы быть уверенными в том, что с индийцами не обращаются, как со стадом скота, предназначенного на убой». Пресса Франции осудила преступления Ост-Индской компании и методы британских колониалистов, на которые возлагалась основная ответственность за начавшийся мятеж. Даже дипломатичная «Ревю де Дю Монд» писала: «Компания мало беспокоится об ослаблении ига. В течение последних десяти лет она широко практиковала применение системы аннексий, лишение собственности, конфискации».
В Италии мнения разделились. Джузеппе Массари отмечал в «Ривиста Контемпоранеа»: «Очень многие, путаясь в расах и географии, вообразят, что индийский мятеж является попыткой добиться независимости в целях сформировать индийскую нацию. Но те, кто умеет думать и кому знакомо реальное положение вещей, не впадут в такое грубое заблуждение. Бунт сипаев является лишь актом военного неповиновения, разжигаемым религиозным фанатизмом; стремление к независимости и свободе не имеет с этим ничего общего». А вот один из ведущих итальянских журналов, генуэзский «Италиа дель Пополо», выступил с осуждением британцев в Индии: «Англия применяет в Индии репрессивные меры воздействия … Обманом, вероломством и жестокостью она захватила земли ... В нарушение договорных обязательств она продлевает сроки действия прав заимствования. .. она навлекла на собственную голову проклятия ... народа, чей глас … достигнет трона Господнего, взывая к отмщению, и оно будет ниспослано».
В российской прессе также не наблюдалось единодушия. «Русский Вестник» отмечал: «Мы не симпатизируем внешней политике Англии, в отношении которой у нас по ряду вопросов имеются разногласия. Однако мы всегда будем проявлять великодушие и честность, признавая единство наших задач. В этом мы союзники; в этом мы солидарны». Однако «Петербургские Ведомости» откликнулись публикацией серии статей под общим заголовком «Письма об Ост-Индском восстании», в открытую выражая симпатию делу повстанцев в Индии. Резко обличая политику английского правительства, редактор газеты А. А. Краевский заявил: «Англичане прибегают к римской тактике сокрытия или отрицания собственных промахов. Само устройство Индо-Британской империи несёт в себе смертельный эмбрион».
Итак. мятеж 1857 г. потряс сами основы имперского правления в Индии, оказав воздействие и на большинство остальных колоний. Британцы более не могли представлять колонизацию обоюдовыгодной как для колонизаторов, так и для колонизируемых. Отчаянно пытаясь сохранить Индию в качестве колонии, британская корона распустила Ост-Индскую компанию, передав управление Индией напрямую правительству Великобритании. Прошли административная и военная реформы. Воззвание королевы обещало «уважать чувства преданности, которые индийцы испытывают к землям, унаследованным ими от их предков», «в законотворчестве и правопорядке надлежащим образом учитывать исторически сложившиеся порядки, обычаи и традиции Индии».
После того как Ост-Индийская компания была отстранена от власти в Индии её вооружённые силы (европейские и сипайские) были обращены в войска королевской службы. При этом старая сипайская армия почти прекратила своё существование. А для самой Индии 1857 г. стал поворотным — индийцы как нельзя более доходчиво обозначили своё стремление к самостоятельности, хотя до обретения независимости и оставалось ещё почти столетие.
Народное восстание 1857 — 1859 гг. (в английской литературе восстание часто называется «сипайским», в современной историографии «индийским народным восстанием»; Первая война Индии за независимость) вскрыло как относительную слабость социальной базы английской владычества, так и всю глубину ненависти народных масс к поработителям. Как отметил в своей работе «Открытие Индии» Джавахарлал Неру, «хотя восстание непосредственно затронуло только некоторые части страны, оно потрясло всю Индию и особенно английскую систему управления». Английская буржуазия была вынуждена внести существенные изменения в систему колониального управления, направленные на укрепление административного аппарата и приспособление его к новым историческим условиям. В ходе административных реформ 60-х гг. в основном завершилось становление государственного аппарата. И с Ост-Индской компанией, дискредитировавшей себя как в Индии, так и в Англии и уже давно превратившейся в исторический анахронизм, «было покончено, — как писал Маркс, — ещё до того, как закончилась война».
2 августа 1858 г. английский парламент принял «Закон о лучшем управлении Индией», по которому власть в Индии переходила к английской короне и колониальная администрация ставилась под непосредственный контроль британского парламента и правительства. Была ликвидирована система двойного управления — через Контрольный совет и Совет директоров Ост-Индской компании. Эти органы упразднялись, а их функции передавались вновь созданному Министерству по делам Индии, при руководителе которого (статс-секретаре) был создан совещательный орган — Индийский совет, состоявший из крупных чиновников англо-индийской службы. Английский генерал-губернатор получил титул вице-короля и стал непосредственным представителем английской короны в стране. Проведя централизацию управления, английская буржуазия укрепила свой контроль над деятельностью колониальной администрации. Имущество ОИК перешло к английскому государству, а её акционерам из индийского бюджета (за счёт индийских налогоплательщиков) была выплачена компенсация.
Активное участие сипаев в действиях повстанцев в период 1857 — 1859 гг. способствовало проведению в 1861 — 1864 гг. военной реформы. При комплектовании и дислокации частей теперь применялся принцип противопоставления различных национальных, религиозных и кастовых групп. Сипаи вооружались гладкоствольными ружьями, а английские солдаты — нарезными. В ходе военной реформы был установлен новый порядок замещения младших офицерских должностей, что давало возможность продвижения по службе выходцам из семей индийской феодальной знати.
Военная реформа, как и другие преобразования преследовала две цели: централизацию и укрепление английского государственного аппарата в Индии, с одной стороны, и создание прочной социальной опоры для колониальной власти в лице феодально-помещичьего класса — с другой.
Также была проведена административная реформа. Согласно «Закону об индийских советах» (1861 г.), при вице-короле, губернаторах трёх президентств и губернаторах — наместниках Северо-Западных провинций и Пенджаба были созданы законодательные советы с совещательными функциями. В них не менее половины членов советов назначалось из лиц, не состоявших на государственной службе. Цель проведения административной реформы была раскрыта в речи министра по делам Индии Ч. Вуда, произнесённой в 1861 г. в палате общин. Обосновывая необходимость привлечения индийских феодалов к участию в работе законодательных советов, министр заявил: «Я уверен, ничто иное не сможет … способствовать расположению туземцев высокого ранга к нашей власти».
Создание законодательных советов ни в коей мере не ослабляло авторитарного характера власти вице-короля и губернаторов провинций. Характерно, что в законе об административной реформе 1861 г. специально оговаривалось, что важнейшие вопросы политики: финансов, налогообложения, вооруженных сил, религии, отношений с индийскими княжествами и иностранными государствами — не подлежали обсуждению. Вице-король, в помощь которому создавался Исполнительный совет, обладал правом вето в отношении решений центрального и провинциальных законодательных советов.
Судебная реформа, проведённая в эти же годы, была направлена также на усиление централизации государственною аппарата и влияния в нём английского колониального чиновничества. В результате была ликвидирована система ранее существовавших параллельно коронных судов и судов Ост-Индской компании и учреждены в 1861 г. высшие суды в трёх президентствах, а в 1866 г. — и в Северо-Западных провинциях.
Во второй половине XIX в. в основном завершилось становление государственного аппарата колониальной Индии. Главная его особенность заключалась в том, что он в первую очередь служил интересам Англии. Новая политика в отношении индийской феодальной верхушки, провозглашенная ещё в прокламации королевы Виктории от 1 ноября 1858 г., последовательно проводилась колониальной администрацией. Англичане щедро одарили феодальную верхушку, поддержавшую их во время восстания. Многим феодалам из Северо-Западных провинций были в 1867 — 1870 гг. присвоены почётные титулы раджи и наваба, вручены денежные суммы, а также пожалованы земли и пенсии. Некоторым князьям были пожалованы значительные территории из земель, конфискованных у мятежников. Наделяя феодальных помещиков и князей землями, англичане экономически закрепляли свой союз с верхушкой индийского общества, который был основан на предательстве индийскими феодалами национальных интересов народов Индии. В этом же проявился один из основных принципов английской политики в Индии — «разделяй и властвуй». Характерно, что колонизаторы изменяли территориальные границы княжеств таким образом, чтобы создать благоприятные условия для разжигания религиозных распрей среди населения.
На большом приёме (дарбаре) в ноябре 1859 г. в Агре, куда для встречи с генерал-губернатором и первым вице-королем Индии лордом Каннингом (1856 — 1862 гг.) были приглашены князья Раджпутаны и других районов Индии, впервые было объявлено об изменении английской политики в отношении «выморочных» (не имевших прямого наследника по мужской линии) княжеств. Каннинг разрешил Синдии, правителю княжества Гвалиор, выбрать себе наследника. В следующем году право выбора приёмного наследника было дано всем феодалам, имевшим титулы выше джагирдаров, при условии их служения английскому правительству. Некоторые княжества, ранее конфискованные англичанами, были возвращены приёмным сыновьям прежних правителей: Техри-Гархвал в 1859 г., Колхапур в 1861 г., Дхар в 1864 г. Колониальные власти, отказавшиеся от доктрины «выморочных владении» Дальхузи, на практике осуществляли данное в прокламации королевы Виктории обещание сохранить в целостности и неприкосновенности владения князей. Однако основная часть территорий бывших княжеств, аннексированных Дальхузи, так и осталась в составе Британской Индии.
Расточительство князей и окружавших их феодалов, а также дань, которую они выплачивали колонизаторам, часто приводили к финансовому дефициту в княжествах и задолженности их владетелей торговым и ростовщическим домам. В годы, предшествовавшие восстанию 1857 — 1859 гг., колониальная администрация часто использовала такую задолженность для присоединения княжеств к английским владениям. Теперь же, в связи с новым внутриполитическим курсом колонизаторов, княжества, финансы которых находились в расстроенном состоянии, обычно брались под опеку, а во главе временно ставились английские чиновники.
Князья сохраняли право на содержание военных контингентов. Эти формирования в первую очередь предназначались для подавления антифеодальных и антиколониальных выступлений в княжествах. Феодальное войско, плохо обученное и плохо вооружённое, не представляло серьёзной опасности для колонизаторов, тем более что князья проявили себя как верные слуги англичан. Однако в княжествах содержались части и англо-индийской армии для подкрепления власти английских «резидентов» и «политических агентов». Английские гарнизоны располагались в важнейших стратегических пунктах и держали под контролем основные коммуникации.
Усиление контроля английской колониальной администрации над княжествами было оформлено 1 января 1877 г., когда на специальном приёме индийских князей у вице-короля английская королева была провозглашена королевой-императрицей Индии. Это означало, что княжества включались в состав Британской империи и не только фактически, но и юридически становились вассалами короны.
Создавая колониальную империю, англичане не только разделили страну на «Британскую Индию» и несколько сот «туземных государств», но и поставили каждое из княжеств в особые договорные отношения. Различия в размерах выплачиваемой дани, в степени военно-политического контроля англо-индийских властей над отдельными княжествами способствовали усилению противоречий между князьями. Сохранение системы вассальной зависимости мелких княжеств от крупных порождало бесконечные трения и споры между вассальными князьями. Колониальные власти использовали своё посредничество для укрепления английского влияния.
Проявления оппозиционности со стороны отдельных князей имели, как правило, показной характер и использовались ими как средство давления на колониальные власти. В период присоединения Средней Азии к России, когда обострились англо-русские противоречия, некоторые из князей попытались установить связи с русской администрацией в Ташкенте (например, правители Кашмира — в 1865 и 1870 гг., Индура — в 1867 г., Гвалиора — в 1879 г., Джайпура — в 1880 г.). Однако эти попытки оказались безуспешными, из-за позиции царского правительства, проводившего политику невмешательства во внутренние дела английских колоний.
В итоге, оппозиционно настроенные правители княжеств либо под различными предлогами смещались колониальными властями (так, в 1875 г. был смещен правитель Бароды, в 1889 г. — Кашмира), либо «умиротворялись» уступками. В 1886 г. правителю Гвалиора, например, была возвращена Гвалиарская крепость, в которой размещался английский гарнизон, а в Майсуре была восстановлена власть местного махараджи (почти полвека крепость управлялось английскими чиновниками).
Наиболее ярким отражением как внутренних, так и внешних противоречий были выступления народных масс (крестьян и ремесленников), происходившие в 60 — 90-х гг. XIX в. Крупным выступлением сельского населения было «восстание индиго» в Восточной Бенгалии в 1859 — 1862 гг. Крестьянское движение проходило в форме отказа выращивать индигоносный кустарник. Возникнув стихийно в нескольких деревнях, оно быстро распространилось на пять округов Бенгалии. Попытки плантаторов силой подавить бунт натолкнулись на стойкое сопротивление и вызвали нападения на усадьбы плантаторов. Размах движения напугал колониальную администрацию, и специальная комиссия вынесла рекомендации по упразднению системы принудительной контрактации. Во время этого движения были созданы зачатки крестьянской организации. Более значительную роль союзы крестьян (райят сабха) сыграли во время следующего крупного выступления бенгальских крестьян, в 1872 — 1873 гг.
Если «восстание индиго» было направлено против английских предпринимателей, то восстание крестьян в бенгальских округах Пабна и Богра носило антифеодальный характер. Непосредственная причина восстания была связана с массовым повышением помещиками ставок арендной платы после 1871 г., когда калькуттский Верховный суд истолковал некоторые статьи законодательства 1859 г. об аренде в пользу помещиков.
Крестьяне громили усадьбы, уничтожали арендные договоры и долговые расписки. Движением руководили организации, называвшиеся союзами повстанцев (бидрохи). Под влиянием выступлений крестьян Пабны и Богры, жестоко подавленных колонизаторами, был издан закон об аренде в Бенгалии, расширивший категорию привилегированных арендаторов.
Наряду с крестьянскими выступлениями, носившими антифеодальную и антиколониальную окраску, протест народных масс проходил в традиционных формах религиозно-сектантских движений. Господство феодальных пережитков, как в экономике, так и в сознании громадной части населения страны обусловило то обстоятельство, что борьба против феодалов и иностранных поработителей часто развертывалась под лозунгами борьбы за веру. Несмотря на поражение восстания 1857 — 1859 гг., англичанам не удалось полностью подавить движение ваххабитов, сыгравших видную роль в руководстве восстанием. В начале 60-х гг. ваххабиты воссоздали свою тайную организацию с центром в Патне (провинция Бихар) и стали активно готовиться к новому вооружённому выступлению против колонизаторов. В Ситане, в районе независимых патанских племен, ваххабитами был создан военный лагерь, куда теперь стекались добровольцы, тайно переправлялось оружие и припасы. Ситана должна была стать опорным пунктом восстания, которое будет проходить под знаменем джихада — священной войны с неверными (англичанами). Англичане (в 1863 г.) направили против Ситаны целый армейский корпус и лишь ценою больших потерь после того, как им удалось отколоть поддерживавшие ваххабитов афганские племена, сумели разгромить опорный пункт восстания. В 1864 г. были разгромлены центры ваххабитов в Патне и Дели, после чего бунты пошли на убыль.
В Пенджабе антифеодальная и антиколониальная борьба развернулась в 60 — 80-е гг. XIX в. в форме деятельности (основанной в первой трети XIX в.) сикхской секты намдхари. Секта активизировала свою деятельность после того, как в 1846 г. во главе её встал Рам Сингх, выходец из семьи плотника. В 1863 г. он выступил с изложением учения намдхари, в котором выдвинул требования отказа от пользования английскими товарами и службы в учреждениях колониальной администрации. Рам Сингх, ранее служивший в армии, провёл реформу организационной структуры секты, введя чёткую военизированную организацию по округам, волостям и деревням. Секта установила связи с сикхами, служившими в сипайских частях колониальной армии. Намдхари, насчитывавшие около 50 тыс. человек, хорошо организованные, беспрекословно подчинявшиеся главе секты Рам Сингху и прошедшие военное обучение, представляли серьёзную силу. Во второй половине 60-х гг. деятельность секты была направлена против сикхской феодальной верхушки, присвоившей права собственности на храмовые земли, ранее принадлежавшие всей сикхской общине. Однако несколько открытых выступлений намдхари было подавлено англичанами при поддержке местных сикхских феодалов. В конце 60-х — начале 70-х гг. деятельность секты стала все больше принимать религиозно-общинную окраску, поскольку намдхари несколько раз выступали против мусульман – мясников, убивавших священное для сикхов, как и индусов, животное — корову. Рам Сингх решительно возразил против этой стороны деятельности секты, так как видел, что англичане ловко использовали налёты намдхари на мусульманские скотобойни для разжигания сикхско-мусульманской розни и подавления движения.
Однако внутри секты образовалась оппозиция, которая, несмотря на сопротивление Рам Сингха, в середине января 1872 г. решила выступить против правителя пенджабского княжества Малеркотла: он был мусульманином и незадолго перед этим велел убить быка. Более ста намдхари напали на крепость Малодх, резиденцию сикхского феодала, активно помогавшего англичанам в репрессиях против секты. Они хотели вооружиться имевшимся в крепости оружием. Однако их попытки захватить как Малодх, так и Малеркотлу провалились. Намдхари были рассеяны. Захваченные в плен намдхари были без суда и следствия расстреляны из пушек (эта расправа изображена на картине великого русского художника Верещагина, побывавшего в Индии в 1875 г.). После неудачного выступления 1872 г. секта намдхари подверглась репрессиям. Её руководители во главе с Рам Сингхом были сосланы в Бирму. Деятельность секты стала ослабевать.
Спустя некоторое время начались народные выступления в Западной и Южной Индии. Махараштра была районом, где процесс обезземеления крестьянства и переход земли в руки ростовщиков происходил наиболее интенсивно. Это было связано с тем, что с середины XIX в., особенно в период хлопкового бума 60-х гг., районы Западной и Центральной Индии быстро превращались в области экспортных культур, что влекло за собой развитие в деревне товарно-денежных отношений и усиленное проникновение туда торгово-ростовщического капитала.
Поэтому крестьянское движение в Махараштре приняло форму борьбы против ростовщиков. Крестьяне отбирали у ростовщиков и уничтожали долговые записи, а в случае сопротивления изгоняли ростовщиков из деревень, громили их усадьбы. Крестьянское движение в этой части страны переросло в вооружённую борьбу. Во всех маратхоких округах в 1873 — 1875 гг. действовали вооружённые крестьянские отряды, крупнейшим из которых командовал крестьянский вожак Кенглия. Крестьяне называли его «другом должников». После того как английским карателям в 1876 г. удалось захватить Кенглию и разгромить основные отряды восставших крестьян, движение на некоторое время ослабело, но уже в 1878 — 1879 гг. в Бомбейской провинции появились новые группы вооружённых крестьян, главным образом из племени рамуси, которые, как правило, находились на положении долговых рабов у помещиков и ростовщиков.
В 1876 —1878 гг. в Бомбейской провинции разразился страшный голод. Однако англичане повысили ставки налога на соль и ввели в 1878 г. патентный сбор с предпринимателей и торговцев, что усилило антианглийские настроения населения. Во многих местах происходили митинги и демонстрации. Наибольшей силы движение достигло в 1878 г., когда выступили торговцы и ремесленники города Сурата.
Движение крестьян, ремесленников и торговцев в Махараштре в 1870 — 1880 г., поднявшись до вооружённой борьбы, подготовило выступление Васудева Балванта Пхадке (1845 — 1883 гг.). Пхадке происходил из обедневшей семьи, когда-то состоявшей на службе у маратхских пешв. Он получил образование, владел санскритом и английским языком. Пхадке, служивший мелким чиновником в Пуне, на себе испытал приниженное положение индийской мелкобуржуазной интеллигенции. Человек пытливого ума, горячий патриот своей родины, Пхадке проникся ненавистью к иностранным поработителям. Первоначально он вёл антианглийскую агитацию среди маратхской молодежи в Пуне, а затем приступил к выполнению задуманного вооруженного восстания с целью (низвержения британского колониального режима). Весной 1879 г. Пхадке, установив связи с вожаком крестьянских повстанцев Хари Найком, создал отряд. Деятельность его была направлена против местных ростовщиков и феодалов, у которых он экспроприировал ценности. План Пхадке заключался в том, чтобы на собранные таким путём деньги нанять воинов-профессионалов, сформировав из них крупный отряд. Этот отряд производил бы налёты на центры колониальной администрации, перерезал важнейшие коммуникации и линии связи и своими действиями подал сигнал к всеобщему восстанию в Махараштре, которое распространилось бы по всей стране.
Пхадке при этом рассчитывал на поддержку широких крестьянских масс Махараштры. Действительно, отираясь на их помощь, Пхадке удалось весной и летом 1879 г. провести ряд смелых налётов, а также крупных экспроприации. Пхадке распространил в районах действия своего отряда обращение к английским властям, в котором изложил основные пункты своей программы: снижение налогов, организация общественных работ, снижение высоких окладов английским колониальным чиновникам. В случае непринятия программы Пхадке угрожал поднять всеобщее восстание. Из дневников Пхадке явствует, что он уделял в своей программе большое внимание вопросам развития национальной промышленности и торговли. Его политические взгляды отличались эклектичностью: республиканские идеалы наивно сочетались с монархизмом. Однако главное, чем была проникнута как идеология, так и практическая деятельность Пхадке,— это страстная ненависть к колониальному режиму. Однако слабая военная организация, превосходство карателей, брошенных на подавление движения, привели к тому, что к середине лета того же года основные силы отряда были разбиты. Пхадке был схвачен и приговорён к пожизненной каторге.
Выступление Пхадке это первое народное восстание, в котором нашли отражение элементы национально-освободительной и антиростовщической борьбы. Оно было первым примером слияния борьбы народных масс с борьбой радикального крыла мелкобуржуазных демократов. Одновременно с выступлением Пхадке крупное крестьянское восстание вспыхнуло в Мадрасском президентстве в местности Рампа на реке Годавари.
Поводом к восстанию, движущую силу которого в начальный период составляли населявшие Рампу горцы, послужили увеличение английскими властями налогообложения, а также притеснения откупщика, собиравшего налоги со всей Рампы. Движение возглавили мелкие феодальные землевладельцы и старосты деревень. В течение марта — июля 1879 г. отдельные стычки вооружённых групп крестьян вылились в партизанскую войну, которая с переменным успехом продолжалась до середины 1880 г. Восстание, в ходе которого было образовано несколько крупных отрядов повстанцев, охватило территорию округов Годавари и Визагапатам с населением свыше 2 млн. человек. Крестьяне районов, где действовали повстанцы, оказывали им существенную поддержку. Используя условия труднопроходимой горно-лесистой местности и применяя партизанскую тактику, повстанцы сумели нанести серьёзный урон регулярным войскам, брошенным на подавление восстания. К середине 1879 г. Рампа и прилегающие районы оказались в руках восставших, которые даже сумели захватить и сжечь один из двух пароходов, посланных вверх по реке Годавари с десантом. Однако восставшие не имели никакой программы. Их выступление было стихийным. Между руководителями отрядов существовали разногласия. Координация действий между ними происходила лишь в исключительных случаях. Значение имел и сложный классовый состав восставших, в число которых наряду с беднейшим крестьянством входили мелкие феодалы. Когда были изгнаны английские колониальные чиновники, полицейские, ростовщики и откупщики налогов и цель восстания практически оказалась достигнутой, вожди отрядов провозгласили себя «раджами» и «махараджами».
Не надеясь на одну только силу оружия, англичане сделали ставку на раздоры между вождями восстания, на заговоры и подкуп. Осенью 1879 г. англичанам был выдан один из виднейших командиров повстанцев — Аммал Редди, а в феврале 1880 г. предательски убит (одним из приближённых) один из руководителей восстания — Дхараконд Чендрия. После его гибели восстание пошло на убыль. Отдельные отряды продолжали обороняться, но после гибели последнего крупного партизанского командира, сподвижника Чендрии, Таммана Дхоры сопротивление в июле 1880 г. практически прекратилось.
Помимо этих выступлений в 70-х — начале 80-х гг. происходили волнения среди племен аборигенов (бхилы, санталы, гонды, лушаи, куки, нага), населявших Центральную и Северо-Восточную Индию. Это было связано с процессом закабаления их земель помещиками и ростовщиками, представителями соседних, более развитых национальностей. Данные выступления носили ещё и антиколониальную окраску, так как были направлены против местной колониальной администрации.
Началось политическое пробуждение и народов княжеств «заповедников феодализма». В 1874 г. произошли серьёзные выступления в городе Бароде, столице одноименного княжества в Западной Индии, вызванные отстранением от власти правителя княжества. В 1880 г. в маратхском княжестве Колхапур был раскрыт заговор против правителя и его колониальных покровителей.
Народные выступления в 60-х — начале 80-х гг. носили локальный и, как правило, стихийный характер, а их участники не имели политической программы и часто выступали под знаменем религии или наивного царизма. Тем не менее, участие в них крестьянских масс, ремесленников, а кое-где и мелких торговцев, нарождавшейся мелкобуржуазной интеллигенции, проявление народного недовольства во всех основных районах страны превратили народные движения указанного периода в серьёзную угрозу для английского колониального господства в Индии. Страна находилась накануне нового революционного кризиса. Однако антиколониальные и антифеодальные выступления крестьян и ремесленников не могли уничтожить колониальный режим. Новые же классы буржуазного общества — рабочий класс и национальная буржуазия, которые могли бы возглавить национально-освободительную борьбу, находились на начальных стадиях политического формирования.
Наибольшая степень концентрации рабочего класса была в текстильной промышленности. Рабочие хлопчатобумажных фабрик выдвинулись как застрельщики борьбы индийского рабочего класса против угнетателей. В 1877 г. на одной из текстильных фабрик в городе Нагпуре (Центральная Индия) произошла первая рабочая забастовка. В период с 1882 по 1890 гг. в Бомбейской и Мадрасской провинциях произошло 25 стачек. Наряду с промышленными рабочими и железнодорожниками в стачечной борьбе участвовали грузчики, рабочие коммунальных предприятий. Эти забастовки начинались стихийно, были кратковременными и имели местный характер. Рабочие выдвигали экономические требования. Наиболее активным был рабочий класс Бомбея. Здесь были сделаны первые попытки создания рабочих организаций — предтеч профсоюзов. В 1884 г. состоялся первый массовый митинг бомбейских рабочих-текстильщиков, на котором была принята резолюция с требованиями установления обязательного выходного дня, ограничения продолжительности рабочего дня и другие. В том же году служащим одной из бомбейских фабрик Н. М. Локханде, маратхом по национальности, была создана первая организация рабочих-текстильщиков. Им же издавалась газета на маратхском языке «Динабанду» («Друг бедных») буржуазно-филантропического направления.
С конца 80-х — начала 90-х гг. стачечное движение усиливается. Почти не было фабрик, на которых в течение года не происходили бы забастовки. Наряду с бомбейским пролетариатом в борьбу включились рабочие Калькутты, Мадраса, Ахмадабада и других городов. Всё более активное участие в борьбе стали принимать работницы. Активизировалась и деятельность Бомбейской ассоциации рабочих. В 1889 г. под председательством Локханде прошёл второй массовый митинг бомбейских текстильщиков. Ассоциация стала приобретать характер реформистского профсоюза (по типу английских тред-юнионов). Уже на этом этапе рабочего движения в Индии буржуазия попыталась навязать ему свою идеологию.
После относительного затишья 80-х гг., вызванного репрессиями английских колониальных властей, в 90-е гг. происходит усиление стачечной борьбы. Это совпало с новой полосой народных выступлений. Основными очагами восстаний были княжества.
В небольшом княжестве Камбей в Западной Индии крестьяне вынудили бежать наваба (правителя) и добились серьезных успехов. Английские колониальные власти, вынужденные вмешаться во внутренние дела княжества и отстранить от власти наваба, снизили земельный налог.
Наиболее крупным из народных выступлений этого периода было восстание 1891 г. в княжестве Манипур (Восточная Индия). Осенью 1890 г. в результате дворцового переворота к власти в княжестве пришла группа феодалов во главе с братом низложенного раджи. Англичанам стали известны антианглийские настроения регента Такендраджит Сипгха, они послали в Импхал, столицу княжества Манипур, отряд. В марте 1891 г. англичане, не встретив сопротивления, вступили в Импхал. Однако после попытки захватить дворец, англичане оказались фактически осажденными в здании английского резидента в Импхале. Потеряв часть отряда, в том числе нескольких офицеров, англичане отступили. Это поражение вызвало панику среди колониальных властей в Калькутте, и в апреле этого же года в Манипур была снаряжена военная экспедиция. Несмотря на сопротивление населения княжества, которое сумело уничтожить ряд английских опорных военных пунктов и все средства связи, англичане взяли Импхал и разрушили его, захватили в плен и казнили Тикендраджит Сингха и других руководителей восстания. Регентом при новом малолетнем князе был назначен английский чиновник. Восстание в Манипуре было последним антиколониальным выступлением, проходившим под руководством феодалов. В том же 1891 г. вспыхнуло антифеодальное восстание в княжестве Кеонджхар (Восточная Индия).
В течение последнего десятилетия XIX в. в самой Индии не произошло крупных народных выступлений, однако в пограничных районах колонизаторы столкнулись с сопротивлением патанских племен на западе и народности нага на востоке. Борьба афганских племен усилилась после 1893 г., когда было достигнуто соглашение между английскими колониальными властями и афганским эмиром Абдуррахманом по пограничным вопросам. В результате значительная часть афганских племен оказалась отрезанной от Афганистана «линией Дюранда» и попала в сферу английского влияния. Попытки англичан создать на территории племен форты и взимать с патанов налоги натолкнулись на вооруженное сопротивление горцев. Наиболее крупные из восстаний происходили в 1894, 1895 и 1897 гг. Последнее англичанам удалось подавить, введя в действие до 40000 солдат и артиллерию. Но и после этого военно-политический контроль англичан в полосе пограничных патанских племен, так же как и в районе северо-восточной границы, был очень непрочным.
Развитие капитализма в Индии, становление индийской национальной буржуазии привели к возникновению буржуазно-национального движения. Народные антиколониальные и антиимпериалистические выступления оказали влияние на процесс политического формирования индийской буржуазии.
При этом развитие буржуазного национализма в Индии прошло два этапа. В 60-70-е гг. в различных районах страны возникли буржуазно-помещичьи общественно-политические организации. Дальнейшее развитие буржуазно-национального движения привело его к объединению в середине 80-х гг. во всеиндийском масштабе. Первые буржуазно-помещичьи общественно-политические организации возникли в наиболее экономически развитых провинциях Индии — Бенгалии и Бомбее. Здесь с 40-х гг. действовали Ассоциация Британской Индии в Калькутте и Ассоциация Бомбейского президентства в Бомбее. Обе организации представляли интересы крупных торговцев-компрадоров, верхушку индийской буржуазно-помещичьей интеллигенции. Кроме того, в Ассоциации Британской Индии решающее влияние имели либерально настроенные бенгальские помещики-заминдары. Экономическая программа этих организаций включала в себя требование снижения налогообложения и сокращение расходов колониальной администрации. Их политическая программа была крайне ограниченной: она сводилась, в основном, к требованию расширить возможности получения европейского образования верхушкой индийского общества (для последующего занятия должностей в колониальном аппарате управления) и протесту против царившей в стране расовой дискриминации. Народные выступления толкали умеренных националистов на сближение с колонизаторами.
Возникла необходимость в создании новых, радикальных организаций индийских буржуазных националистов. В 1870 г. в Махараштре образовалась «Пуна Сарваджаник Сабха» («Союз простых людей Пуны»), а в 1876 г. в Калькутте — Индийская ассоциация. Обе организации активно выступили в защиту экономических и политических интересов индийской буржуазии. При этом с самого начала внутри новых организаций (как и всего буржуазно-национального движения) не было единства. Вся история буржуазно-национального движения характеризуется возникновением и развитием в нём двух основных направлений — либерального и демократического.
В течение 60-х — начале 80-х гг. XIX в. либеральное крыло организационно господствовало в национальном движении, поскольку в этот период мелкобуржуазным демократам не удалось создать свои собственные организации. Либералы, главными лидерами которых были в Бенгалии Сурендранатх Банерджи, а в Бомбейском президентстве Дадабхай Наороджи и Ранаде, требовали от колониального правительства проведения протекционистской политики по отношению к молодой индийской промышленности, снижения налогообложения, уменьшения колониальной дани. В аграрном вопросе они стояли за сохранение помещичьего землевладения (при уменьшении налогообложения) и постепенное развитие крупных помещичьих хозяйств (по прусскому пути). Их политическая программа сводилась к расширению представительства имущей верхушки индийского общества в совещательных органах при вице-короле и губернаторах провинций, а также к протестам против расовой дискриминации. В ней выдвигалось требование повысить возрастной ценз для экзаменующихся (при поступлении на государственную службу) и проводить экзамены одновременно как в Индии, так и в Англии. Последнее требование было вызвано тем, что колонизаторы стремились сохранить монополию на занятие хорошо оплачиваемых должностей в колониальном аппарате управления за англичанами. В связи с этим был установлен порядок, по которому к экзаменам для поступления на государственную службу, проходившим в Лондоне, допускались лица в возрасте не старше 22 лет. Этот порядок лишал основную часть индийской интеллигенции возможности поступления на гражданскую службу. Индийцы в то время оканчивали колледжи в Индии позднее, чем англичане у себя на родине, а, кроме того, поездка в Англию дорогим и трудным делом.
Тактика индийских либералов была столь же робкой и умеренной, как и их политическая программа. Петиции, обращенные к парламенту и английским колониальным властям, посылка делегаций к вице-королю и в Англию, робкие протесты в печати, принятие резолюций на собраниях национальных организаций — вот те формы борьбы, которыми ограничивалось умеренное крыло национального движения. Однако внутри национального движения крепло левое, радикальное крыло.
В отличие от либералов мелкобуржуазные демократы Бенгалии с сочувствием относились к антифеодальной борьбе. Во время «восстания индиго» писатель-демократ Динабандху Митра написал пьесу «Нил дарпан» («Зерцало индиго»), в которой разоблачалась система принудительной контрактации. Пьеса произвела впечатление в передовых кругах бенгальского общества. В 1873 г. во время восстания в Пабне была опубликована пьеса Мир Машраф Хуссейна «Заминдар дарпан» («Зерцало заминдара»), в которой раскрывались картины помещичьего произвола. Представления этой пьесы в деревнях с участием крестьян способствовали распространению революционных настроений среди бенгальских райятов. Бенгальские левые националисты надеялись, что массовые выступления крестьян приведут к изменениям в системе управления страной, к ослаблению и, в конечном счёте, к ликвидации колониального гнёта.
Тилак
В отличие от Бенгалии и Махараштры в остальных районах Индии в 70 — 80-е гг. национальное движение не достигло подобного уровня.
На развитие национально-освободительного движения английские колонизаторы ответили репрессиями. В 1878 г. вице-король Литтон (1870 — 1880 гг.) издал закон об оружии, по которому индийцам запрещалось иметь (даже для защиты от хищников) огнестрельное оружие. В том же году был принят закон о печати, вводивший предварительную цензуру для всех изданий на индийских языках. Однако эти репрессии не дали желаемого результата. Поэтому пришедшие в 1880 г. к власти в Англии либералы стали проводить политику заигрывания с индийскими буржуазно-помещичьими националистами. Новый вице-король Рипон (1880 — 1884 гг.) отменил закон о печати. И уже в 1882 г. большинство членов муниципалитетов в крупных городах стало избираться верхушкой имущих классов. Заигрывая с индийскими либералами, Рипон поддержал законопроект (билль), составленный членом исполнительного совета Ильбертом, по которому устранялась расовая дискриминация индийцев в судах. Однако сопротивление английской бюрократии в Индии способствовало провалу «билля Ильберта» в парламенте и ускорило отставку Рипона. Борьба по этому вопросу подтолкнула индийских националистов к объединению своих усилий в масштабе всей страны.
В 70-х — начале 80-х гг. в Индии назревал новый кризис. Особенно пугала колонизаторов перспектива соединения деятельности радикального крыла буржуазных националистов с народным движением. Английский чиновник Юм отмечал в одном из отчётов, что представители «образованных классов ... возглавив народные выступления, придадут им … направленность и смогут превратить их в национальное восстание».
Ещё с конца 70-х гг. между представителями различных общественно-политических организаций стали возникать контакты, и в 1883 — 1884 гг. были сделаны первые попытки создания общеиндийской организации националистов. Наконец в 1885 г. в Бомбее собрался I съезд Национального конгресса — первой общеиндийской буржуазно-помещичьей политической организации. Она была создана при благосклонном отношении властей, а Юм по поручению вице-короля Дафферина (1884 — 1888 гг.) стал генеральным секретарем Конгресса. Национальный конгресс выражал интересы индийской буржуазии и националистически настроенных помещиков. 50 % делегатов первых шести сессий Конгресса принадлежало к буржуазно-помещичьей интеллигенции, 25 % — это выходцы из торгово-ростовщических слоев и 25 % — помещики. В Конгрессе господствовали представители либерального крыла национального движения.
В начале XX в. в экономической и социальной жизни Индии получили тенденции, наметившиеся ещё во второй половине XIX в. Внутренним содержанием этого процесса было развитие капитализма, порождавшее острые классовые и национальные противоречия. На рубеже века возросло значение форм и методов колониального грабежа, присущих эпохе империализма. В 1893 — 1899 гг. колониальные власти провели финансовую реформу, которая закрепила положение Индии как аграрно-сырьевого придатка метрополии и облегчила проникновение в страну английского капитала. Были закрыты монетные дворы, чеканившие серебряные рупии, вместо прежнего серебряного стандарта вводился золотой стандарт рупии. Её курс был повышен и ставился в зависимость от английского фунта. Это способствовало развитию товарооборота между Индией и Англией, усиливая расхождение между ценами на импортные и экспортные товары. При этом торговые отношения Индии с другими странами Азии, с их обесценивавшейся серебряной валютой, оказались затрудненными. Непосредственным результатом реформы было разорение ряда индийских торговых фирм, повышение цен и, главное, обесценивание серебра — основной формы сбережений народа Индии.
Наряду с этим всё большее значение получала эксплуатация Индии как сферы приложения английского капитала. Английские инвестиции направлялись в строительство и эксплуатацию железнодорожных линий и средств связи, ирригацию, плантационное хозяйство, горнодобывающую, текстильную и пищевую промышленность. Значительные капиталы инвестировались в банковское и страховое дело. Английским монополиям принадлежали: большинство чайных плантаций в Бенгалии, Ассаме и на юге страны, кофейных плантаций в княжестве Майсур и каучуковых — в княжестве Траванкур; все джутовые фабрики в Калькутте; основная часть механических мастерских; значительная часть текстильных фабрик в Бомбее и других провинциях. В 1915 г. все рабочие в джутовой промышленности и портовом хозяйстве, почти все рабочие железнодорожных и трамвайных мастерских, половина рабочих в сахарной и шерстяной промышленности, около 80 % рабочих в бумажной и около 60 % — в строительной и металлургической промышленности были заняты на предприятиях, принадлежавших английскому капиталу. В 1905 г. капитал 165 компаний, зарегистрированных в Англии, но действующих в Индии, втрое превышал капитал компаний (как английских, так и индийских), зарегистрированных в самой Индии.
По-прежнему главным рычагом, позволявшим Англии сохранять экономическое и политическое господство в Индии, оставался колониальный государственный аппарат. На займы и ценные бумаги колониального государства приходилось свыше половины всех английских капиталовложений в Индии. Как и прежде, народы Индии должны были оплачивать военные авантюры британских империалистов в Азии и Африке: подавление «боксёрского восстания», военную экспедицию в Тибет, войну с бурами.
Возросло значение управляющих агентств — организаций английских колониальных монополий в Индии. Агентства являющиеся дочерними предприятиями крупнейших английских монополии, были тесно связаны с английским финансовым капиталом, с крупнейшими английскими колониальными банками. Известный индийский экономист П. Локанатхан писал об управляющих агентствах, что они «образовали ... нечто вроде бутылочного горлышка, через которое британский капитал притекал в Индию и распределялся между различными предприятиями, основанными этими агентствами». Управляющие агентства, получавшие отчисления от прибылей связанных с ними предприятий, держали под контролем основную массу капитала, как английского, так и индийского, функционировавшего в Индии.
С усилением колониальной эксплуатации Индии возросла роль английских колониальных банков. Так называемые разменные банки — «Меркантайл бэнк», «Чартерд бэнк оф Индиа» и другие контролировали внешнюю торговлю страны и финансировали крупнейшие английские фирмы, занятые в оптовой экспортно-импортной торговле. Через индийский торгово-ростовщический посреднический капитал они были связаны с деревней — производителем сырья и покупателем английских изделий массового потребления. В то же время в стране фактически отсутствовал организованный промышленный кредит, и индийские предприниматели должны были обращаться либо к управляющим агентствам, либо к крупным ростовщикам-шроффам, которые контролировали внутреннюю торговлю. Дальнейшее развитие товарно-денежных отношений, складывание внутреннего рынка в условиях господства империализма и феодализма привели к развитию торгового и ростовщического капитала, выступавшего как агентура иностранных монополий. В важнейших торговых центрах страны сложилась прослойка торговой компрадорской буржуазии, обслуживавшей экспортно-импортные операции англичан. Вместе с тем всё большая часть накоплений индийских имущих классов в торговле и ростовщичестве переводилась в промышленное предпринимательство. Несмотря на политику торможения национального предпринимательства, капиталистический уклад в экономике Индии продолжал укрепляться. В 1900 — 1914 гг. число зарегистрированных в Индии акционерных компаний увеличилось с 1360 до 2552, а их капитал возрос. По-прежнему основной сферой деятельности индийских фабрикантов оставалась хлопчатобумажная промышленность. В то же время индийский национальный капитал стал проникать в плантационное хозяйство и горнодобывающую промышленность, ему принадлежало подавляющее большинство хлопкоочистительных предприятий, мельниц и рисорушек, маслобоен, а также типографий. Молодая национальная буржуазия в стремлении укрепить свои позиции в экономике страны предприняла попытки создания тяжелой промышленности. В 1911 г. в городе Джамшедпуре (Бихар) индийский капиталист Тата (Джамшеджи Насарванджи Тата (на английском Jamsetji Nasarwanji Tata; 3 марта 1839 — 19 мая 1904 гг.) — индийский промышленник и бизнесмен, один из отцов индустриализации Индии, он является основателем крупнейшей ныне индийской корпорации Tata Group), поддержанный крупной индийской буржуазией, построил первый принадлежавший индийцам металлургический завод. В 1915 г. пущена принадлежавшая фирме Тата гидроэлектростанция. Вскоре индийская буржуазия стала основывать собственные банки. В конце XIX — начале XX в. было открыто несколько крупных индийских акционерных банков. В 1913 г. их насчитывалось 18; кроме того, в стране функционировали 23 средних банка, также принадлежавшие индийскому национальному капиталу. В этот период индийский банковский капитал действовал главным образом в сфере внутренней торговли.
Тата
Также продолжался процесс сращивания капитала (торгово-ростовщического) с феодальным землевладением. Переход земли к торговцам, ростовщикам, мелким промышленникам в отдельных провинциях принял такие размеры, что в 1900 г. колониальные власти были вынуждены издать закон, ограничивавший в Пенджабе переход земли от крестьян к лицам «неземледельческих каст». В то же время крупные помещики-заминдары и даже некоторые князья стали акционерами промышленных и банковских компаний. Экономические связи индийской буржуазии с английским империализмом, и в особенности с феодальными элементами, наложили отпечаток на её политическую программу и роль в национально-освободительном движении.
Наряду с увеличением численности фабрично-заводского пролетариата за счёт массового разорения ремесленников удельный вес лиц, занятых в сельском хозяйстве, вырос в 1901 — 1911 гг. с 66 до 72 %. Крестьяне по-прежнему подвергались тройной эксплуатации — английского империализма, помещиков и торгово-ростовщического капитала. В то же время под влиянием роста цен на сельскохозяйственную продукцию улучшилось положение средних и зажиточных слоёв крестьянства. Началось формирование новых буржуазных отношений и в индийской деревне. Регулярный отход в город, на плантации, в районы интенсивного земледелия выражал начавшийся 'процесс пролетаризации пауперизировавшейся крестьянской 'бедноты. Рост аграрного перенаселения создавал усиленное предложение рабочих рук, что способствовало развитию отношений найма в хозяйствах зажиточного крестьянства и отдельных помещиков. Однако капиталистические отношения в деревне ещё только зарождались.
Зато, появились кадры постоянных фабрично-заводских рабочих. Увеличилась численность и концентрация рабочего класса в промышленных центрах — Калькутте, Бомбее, Мадрасе, Ахмадабаде. Материальное положение рабочих не улучшилось. Они подвергались эксплуатации со стороны как своих, так и иностранных капиталистов, ростовщиков, различного рода джобберов — посредников при найме. Рабочий день длился 12-14 часов. Индийская буржуазия в конкурентной борьбе с английскими монополиями старалась снижать издержки производства за счёт значительного понижения цены рабочей силы. Следовательно, экономическая борьба рабочего класса, усилившаяся с начала XX в., носила объективно и антиимпериалистический характер. Наряду с формировавшимся фабрично-заводским пролетариатом основную силу национально-освободительного движения в городах составляла масса ремесленников, рабочих и хозяев мануфактур, мелких торговцев.
Носителем идеологии антиимпериалистической борьбы оставалась мелкобуржуазная интеллигенция: тесно связанная с мелкобуржуазными прослойками города и разорившимися мелкими помещиками, она в своей массе влачила жалкое существование. Индийские интеллигенты, представленные в основном лицами свободных профессий, учителями, мелкими чиновниками, не только должны были вести повседневную тяжёлую борьбу за существование, но и столкнулись со всё обострявшейся проблемой безработицы. Медленное и уродливое (в колониальных условиях) развитие капитализма ограничивало возможности трудоустройства выпускников индийских колледжей и университетов. Индийское студенчество, насчитывавшее около 1 млн. человек, составляло один из наиболее революционных элементов индийского общества.
Индийская интеллигенция каждодневно сталкивалась с расовой дискриминацией, с попранием её национального достоинства. Основной массе индийцев были доступны лишь низшие должности в колониальном аппарате. Характерно, что 8000 англичан в корпусе индийской гражданской службы получали общее жалованье 14 млн. фунтов стерлингов, а 130000 индийцев всего 3 млн.
Итак, развитие капитализма в Индии привело к росту национального самосознания различных классов и социальных групп индийского общества. Росту революционных настроений способствовало ухудшение материального положения масс в результате наступления империализма, интенсификации капиталистической и усиления феодальной и торгово-ростовщической эксплуатации. При повышении цен на продовольствие заработки наёмных рабочих, служащих и других прослоек населения оставались стабильными. За неурожайными и засушливыми годами следовали голодные годы: в 1896 — 1897 гг. голодом были охвачены районы с населением 62 млн. человек, в 1899 — 1900 гг. — 28 млн., в 1905 — 1906 гг. — 3,3 млн., в 1906 — 1907 гг. — 13 млн. и в 1907 — 1908 гг. — 49,6 млн. человек. Голод сопровождался эпидемиями холеры и чумы. В 1896 — 1908 гг. от чумы умерло более 6 млн. человек. Резко снизился размер национального дохода на душу населения. Происходил интенсивный процесс абсолютного обнищания населения.