Франсуа Бофор
В армии его обожали, еще бы -- красавчик, смельчак, да еще и внук короля. Даже фантастическое невежество Франсуа казалось солдатам добрым знаком -- он мало походил на вельможу. У Бофора были простонародные манеры, он любил прихвастнуть и постоянно путал слова, что немало веселило окружающих (в том числе и придворных). Он не получил никакого образования, был полным невеждой во всех науках, в том числе и в науке светской жизни. Госпожа Гриньян, описывая одного немецкого вельможу, заметила: «Он очень похож на герцога де Бофора, только лучше его говорит по-французски». Двор смеялся над грубостью его манер и языка, зато армия боготворила его за отчаянную храбрость.
Венсен
То есть детство и юность Франсуа пришлись на бурную эпоху придворных интриг и заговоров против Ришелье. Герцог Вандом был их активным участником. Пожалуй, самый известный из заговоров – это заговор Шале. За участие в нем Сезар поплатился четырьмя годами заключения. Это еще повезло, Людовик XIII не казнил своего единокровного брата.
Кардинал Ришелье слишком многим стоял поперек дороги. Заговоры против него возникали с завидной регулярностью. Один из них, так называемый заговор Шале приходится на 1626 г. Началось всё с идеи Марии Медичи женить своего второго сына Гастона на мадемуазель де Монпансье из дома Гизов (формально герцогиня была из Бурбонов, но ее мать овдовела и вышла замуж за герцога де Гиза). Но у проекта оказалось слишком много противников. Во-первых, сам Луи XIII отнесся к предполагаемому браку без энтузиазма. Это и усиление партии Гизов, и скорое возможное рождение сына у Гастона при том, что королевская чета (Луи XIII и Анна Австрийская) оставалась бездетной. Во-вторых, против была Анна Австрийская почти по тем же причинам, что и супруг. Тут и герцогиня де Шеврез с блестящей идеей: здоровье у короля не очень, в случае его смерти королем становится Гастон и если он будет оставаться холостым, то Анна может выйти за него замуж. Против брака были и другие принцы крови. Например, Конде. А также единокровные братья Луи XIII Вандомы, побочные дети короля Генриха IV, им, не нравилось усиление дома Гизов. Фактически организовался заговор против короля в пользу Гастона. Но у короля уже был министр Ришелье. Кардинал, узнав о заговоре, действовал аккуратно. Он не стал возбуждать процесса против наследника престола (Гастона), а просто постарался удалить от него дурных советчиков. Самому Гастону пришлось покаяться перед старшим братом.
 |  |  |
Гастон Орлеанский | Герцогиня Шеврез | Граф де Шале |
Но герцог Вандом не успокоился и в следующих заговорах участвовал уже с подросшими сыновьями. За что и получил заочный смертный приговор и эмиграцию до самой смерти Ришелье.
После смерти Ришелье Вандом с сыновьями возвращается к французскому двору. 27-летний герцог де Бофор назначается попечителем детей Людовика XIII.
Герцог де Бофор, допущенный к руке малолетнего Людовика XIV
Осознание этого было для недавних заговорщиков невыносимо, и они вновь составили заговор. Практически сразу образовался кружок оппозиции. Оппозиционеры группировались вокруг молодого Бофора. Себя они называли «Важными» или «Высокомерными». И действительно высокомерно относились к Мазарини. К тому же заговорщики собирались убить кардинала. Беда их была в том, что они не получили поддержки двух принцев крови, Гастона Орлеанского (брат Луи XIII) и старого Конде – их поддержку «купил» Мазарини. Деятельность «партии» Высокомерных свелась к мелочным интригам. В итоге Мазарини переиграл Высокомерных. 2 сентября 1643 г. кардинал нанес упреждающий удар. Глава Высокомерных герцог де Бофор был арестован и помещен в Венсенский замок. Правда, через 5 лет заточения в Венсеннском замке Бофор все же бежал из тюрьмы. Сначала он скрывался, а потом принял активное участие во Фронде принцев. Прочих Высокомерных фактически разогнали по провинциям.
События Парламентской фронды начались 26 августа 1648 г., герцог Бофор бежал из Венсена чуть позже.
Фронда – обозначение ряда антиправительственных смут, имевших место во Франции в 1648 – 1653 гг. и фактически представлявших собой гражданскую войну. Классифицируют «старую» буржуазную Парламентскую фронду и «новую» аристократическую Фронду принцев.
Летом 1648 г. (с 26 августа 1648 г. можно формально отсчитывать так называемую парламентскую Фронду) Мазарини сослал нескольких своих влиятельных врагов, в том числе герцога де Бофора. Тогда Парижский парламент (знавший о событиях в Англии) заговорил уже об ограничении правительственного произвола в деле наложения новых податей и в лишении свободы (запрещение ареста без предъявления обвинения). «Фронда», как стали называть их сначала в шутку (по названию детской игры), а потом серьёзно — стала приобретать сильных союзников. Это снова сделало королеву и Мазарини уступчивыми. Парламент между тем успел разглядеть, что его знатные союзники действуют из чисто личных целей и не откажутся от предательства, также важную роль сыграли опасения дальнейшей радикализации борьбы. Поэтому 15 марта 1649 г. парламент пришёл к мирному соглашению с правительством, и на короткое время волнение утихло.
Сразу обнаружилась вражда и зависть Конде к Мазарини, политику которого он до тех пор поддерживал. Конде вёл себя так дерзко по отношению не только к Мазарини, но и к королеве, что произошёл открытый разрыв между ним и двором. В начале 1650 г., по приказу Мазарини, Конде и некоторые его друзья были арестованы и отвезены в Венсенскую тюрьму. Первую скрипку в оппозиции теперь играл Конде, его сестра (герцогиня де Лонгвиль) не оставалась в стороне. Не потому ли Мазарини вместе с Конде и Конти в январе 1650 г. арестовал и герцога де Лонгвиль? В тот же день планировалось взять и саму герцогиню с рядом других вельмож, но им удалось скрыться. Началась так называемая Фронда принцев (1650 – 1653 гг.). Снова возгорелась междоусобная война, на этот раз уже не под главенством парламента, а под прямым руководством сестры Конде, герцога де ля Рошфуко и других аристократов, ненавидевших Мазарини. Опаснее всего для двора было то, что фрондёры установили отношения с Испанией (воевавшей тогда против Франции).
Мазарини начал военное усмирение бунтовавшей Нормандии и быстро подавил там мятежи; эта «Фронда Конде» не была особенно популярна (парламент её совсем не поддерживал). Столь же удачным (в первой половине 1650 г.) было усмирение и других местностей. Мятежники всюду сдавались или отступали перед правительственными войсками.
Сыграть первую скрипку в событиях Фронды Бофору не довелось.
 |  |  |
Герцогиня де Лонгвиль | Принц Конти | Принц Луи II Конде |
Апрельское примирение 1649 г. не поставило точку в борьбе за власть. Весь оставшийся 1649 г. продолжалась закулисная борьба принцев и Мазарини. Кардинал маневрировал, пытаясь расколоть единый фронт своих противников. Он спровоцировал (или инсценировал) нападение на карету Великого Конде и обвинил в нем де Бофора (с коадъютором Гонди). Обвиняемые оправдались.
Когда во время волнений в Париже двор вынужден был бежать из столицы, Бофор с триумфом въехал с город. Народ готов был носить его на руках. Впрочем, надо уточнить, какой именно народ имелся в виду. Бофора обожали мелкие торговцы с рынков и деклассированные элементы, обитавшие на тех же рынках. По мановению его руки они готовы были наброситься, на кого угодно. Обитатели рынков обожали герцога и однажды одна торговка привела к герцогу свою семнадцатилетнюю дочь с просьбой оказать им честь и сделать девушке ребенка. И герцог с радостью согласился. Потом он бахвалился, что девушка ушла из его отеля довольной, но никогда не интересовался последствиями этой истории. Уверяли, что девушка родила сына, но что с ним стало -- неизвестно. Зато после этой истории герцога стали называть королем рынков.
Из-за восторгов простонародья с герцогом приходилось считаться, но даже его сообщники по Фронде относились к нему с легким презрением, а характеристики, которые ему давали, были убийственны (из мемуаров кардинала де Реца): «У самого же герцога ум был скуден, тяжел и к тому же затуманен самодовольством. Он почитал себя ловким, и от этого казался плутом, так как с первого взгляда видно было, что ему недостает смысла, чтобы быть коварным. Он отличался личной храбростью, более чем это обыкновенно свойственно хвастунам -- а он был им во всех отношениях ---- и ни чем не похвалялся так лживо, как своими любовными победами. Он говорил и мыслил, как простонародье, кумиром которого он некоторое время был». А вот характеристика от герцога де Ларошфуко: « … ему были присущи отвага и способность воодушевляться, но он постоянно во всем хитрил и не был правдив; его ум был тяжеловесен и неотесан; тем не менее он достаточно искусно достигал своих целей, идя напролом; в нем было много завистливости; его доблесть была велика, но нестойка».
Как только дело заговорщиков (парламентариев и принцев) пошло на спад, Бофор, не без труда, но получил прощение двора и вернулся на службу королю. Теперь он – Адмирал Франции, скорее, не звание, не должность, а титул. Адмиралами были и Ришелье, и отец Франсуа, и даже Анна Австрийская.
Король назначил его гроссмейстером, шефом и главным суперинтенданом навигации. С 1662 г. Бофор командовал французским флотом на Средиземноморье. В 1664 г. он предпринял поход в Алжир, против берберийских пиратов. 23 июля французы практически без единого выстрела овладели пиратской крепостью Джиджелли. В марте следующего, 1665 г. флот под командованием Бофора одержал убедительную победу над алжирскими силами при Голетте, в Тунисе. Шесть французских кораблей сумели потопить 46 алжирских.
 |  |
Кандией когда-то владели венецианцы. К моменту описываемых событий в их руках оставался только крупнейший город острова, который они обороняли от численно превосходившего врага ценой неимоверных усилий. Один бастион был уже взят турками, и горожане со дня на день ожидали падения города и неминуемой резни.
 |  |
О Бофоре во время бегства все забыли; некоторые из беглецов потом смутно припоминали, что герцог, верхом на раненой лошади, вроде бы пытался собрать вокруг себя храбрецов, чтобы отразить турецкий натиск. Когда паника улеглась, Бофора хватились, но оказалось, что его нет ни среди спасшихся, ни среди убитых, ни среди раненых, ни среди пленных … Главнокомандующий бесследно исчез.
Загадочное исчезновение герцога де Бофора дало повод Лагранжу-Шанселю и Лангле-Дюфренуа создать систему доказательств в пользу его кандидатуры на роль Железной Маски.
Вышеназванные авторы настаивали на том, что его похитил во время всеобщей паники Молеврье, брат Кольбера, враждовавшего с герцогом. Но опубликованная переписка Молеврье с братом опровергла этот довод. В первом же письме, отправленном в Версаль после неудачного десанта, Молеврье писал: «Ничего не может быть плачевнее несчастной судьбы адмирала (Бофора). Будучи обязан в продолжение всего нападения бросаться в разные стороны, чтобы собрать все, что оставалось из наших войск, я положительно у всех спрашивал о Бофоре, и никто ничего не мог мне сказать». Да и возраст Бофора плохо соответствует возрасту Железной Маски (Вольтер утверждал, со слов «Марсолана, зятя бастильского аптекаря, что последний, за некоторое время до смерти замаскированного узника, слышал от него, что ему было около шестидесяти лет»).