Изначальный смысл кавказской политики России объективно и закономерно был определен ее военно-стратегическим положением. Южные и юго-восточные рубежи русского государства с конца XV в. представляли собой обширные степные пространства, по которым постоянно передвигались многочисленные кочевые народы. Логика борьбы заставляла Россию стремиться к установлению стабильных границ, которые можно было бы защищать. Но на юге империи таких границ не было. Таким образом, Кавказ в планах российской власти изначально рассматривался как «буферная зона», стабильность которой во многом определяли безопасность и самой России. Очевидно, именно данное обстоятельство и являлось основной эволюции кавказской политики России.
Другим важнейшим аспектом, определившим характер и динамику развития русско-кавказских отношений, являлось исключительное геостратегическое положение региона. Именно здесь проходил так называемый «Малый Шелковый путь» и другие торговые пути, соединявшие Европу с Центральной Азией. Обладание и контроль над этими торговыми магистралями давали существенный источник дохода. Поэтому на протяжении столетий Кавказ был объективно вовлечен в борьбу между ведущими европейскими державами – Великобританией, Францией, а также сопредельными региону государствами ‒ Ираном и Турцией. С начала XVIII в. Кавказ стал играть значимую роль в российской внешней политике как направление, для которой Кавказ являлся «окном» в Азию.
И, наконец, третье обстоятельство, предопределившее характер и содержание кавказской политики России, определялось тем, что на протяжении столетий регион являл собой источник постоянной угрозы, не только для России, но и для народов самого Кавказа. Сложившаяся в регионе «набеговая система», возведенная в ранг национальной традиции отдельных общин и ставшая для определенной части населения региона доходным промыслом, представляла собой, вооруженный разбой в отношении соседей. Для большинства народов Кавказа эта традиция, постоянно подогреваемая извне, была настоящим бедствием. Поэтому, неслучайно, начиная с периода правления Ивана Грозного, в Москву постоянно направляются представители северокавказских народов с предложением о принятии их в российское подданство. Русское государство, принявшее на себя еще в конце XV в. мессианскую концепцию «Москва – третий Рим» не могло отказать в помощи тем, кто о ней просил. Поэтому судьбы кавказских народов и их вооруженная защита длительное время являлись краеугольным камнем внешнеполитической доктрины России.
В соответствии с указанными факторами и выстраивалась кавказская политика России на протяжении целого ряда столетий. И речь шла не о господстве в регионе, а об установлении добрососедских отношений с кавказскими народами, при сохранении их традиционных форм жизнедеятельности, культурных и национальных особенностей. Более того, длительное время российское руководство в лице ‒ Петра I и Екатерины II ‒ стремилось уйти от непосредственного присоединения Кавказа, несмотря на неоднократные просьбы об этом царей Грузии, князей Кабарды, представителей осетинских, дагестанских и чеченских общин. В отношении большинства государственных образований Кавказа, прежде всего его Северной части, а также Грузии были выработаны и реализовывались принципы вооруженного протектората. Смысл данной системы отношений заключался в том, что феодальные владетели региона, оставаясь формально суверенными, вместе с тем, находились под вооруженной защитой русских военных гарнизонов, получали жалованье из российской казны и лишь периодически привлекались на службу Российской империи для отражения внешней агрессии.
Особенно показательна политика в отношении кавказских народов Екатерины II. Ее основные принципы были изложены в указе императрицы от 28 февраля 1792 г., в котором кавказскому командованию вменялось в обязанность строго следить, чтобы от русских подданных «не было чинено ни малейших притеснений и обиды горцам». Традицию протекционизма по отношению к народам Кавказа в последующем продолжил и Павел I, также не стремившийся к присоединению территорий Кавказа к России.
Многие историки и исследователи событий на Кавказе считают, что за точку отсчёта нужно брать поход Петра I, состоявшийся в 1722 г. А финальную черту предлагается провести по 1878 г., когда было подавлено последнее крупное восстание. Получается, что Россия вела войну на Кавказе на протяжении 150 лет.
Вплоть до конца XVIII в. военно-силовой аспект политики России в отношении кавказских народов практически полностью исключался. Использование военной силы в регионе было обусловлено лишь угрозой интервенции в регион Турции и Крымского ханства, а также необходимостью пресечения деятельности различных вооруженных формирований горцев (применяемых ими в «набеговой системе»).
Переломным моментом в кавказской политике России явилось присоединение Восточной Грузии (объединенного царства Картли и Кахетии) к Российской империи. Фактически все сопредельные Грузии государственные образования отреагировали крайне негативно на ее присоединение к России. В результате период ненасильственного утверждения России на Кавказе закончился и закономерно начался военно-силовой этап. Достаточно сказать, что сам факт присоединения Картли и Кахетии по своей сути означал аннексию одной из важнейших к тому времени иранских провинций. Это осложнило отношения России с ранее союзной ей Персией и стало причиной двух русско-персидских войн. Не менее негативно на данный акт отреагировала и Турция, под властью которой находилась в тот период Западная Грузия. Две последующие русско-турецкие войны (итогом которых стала фактическая аннексия Западной Грузии, и воссоединение ее с Восточной) показали позицию Турции по Грузии. И, наконец, крайне негативно на присоединение Грузии отреагировали горцы Северного Кавказа, для которых эти земли были традиционным объектом для набегов и грабежей. Таким образом, важнейшим следствием присоединения Грузии для России явилось комплексное военно-политическое противостояние ей и привело к началу Кавказской войны, которая продолжалась без малого 50 лет.
Присоединенные закавказские провинции оказались отделенными от России землями Кабарды, Чечни, Дагестана и Северо-Западного Кавказа. В условиях XIX в. это было недопустимым явлением, поэтому Россия должна была или уйти из Закавказья, или же присоединить Северный Кавказ. Уйти с Кавказа, отвоевав его у Персии и Турции, Россия уже не могла, потому что в противном случае значительная часть его территории была бы немедленно аннексирована Великобританией, который крайне необходим был прямой выход к Персии и «жемчужине Британской короны» – Индии. Не меньшую заинтересованность в закавказских провинциях проявлял и Наполеон Бонапарт. Допустить у своих границ наличие владений таких экономически развитых и мощных в военном отношении государств, как Великобритания или Франция, Россия не могла по интересам своей собственной экономической и военной безопасности. Поэтому основу кавказской политики России с начала XIX в. определяла программа Александра I: «Стоять на Кавказе твердо».
Кавказский всадник, скачущий галопом. О. ШмерлингЭту войну «застали» три российских императора: Александр I, Николай I и Александр II. Победителем в результате вышла Россия, однако, победа далась большими усилиями.
В начале XIX в. Российская империя активно действовала на Кавказе. Когда Восточная Грузия попросилась под крыло Российской империи, Павел I дал «добро». Он понимал возможные последствия, но государственные интересы стояли во главе угла. Тот же политический курс взял и Александр I, который в сентябре 1801 г. подписал «Манифест об учреждении нового правления в Грузии». Означало это одно — Картли-Кахетинское царство официально вошло в состав России.
Персидский шах, очевидно, был против подобного сценария, поскольку сам имел претензии на эти территории. В 1804 г. началась война с Персией, затянувшаяся на 9 лет. И хотя победа была на стороне Российской империи, о решении многочисленных кавказских проблем не могло быть и речи. Дело в том, что некоторые народы Кавказа добровольно принимали подданство России и становились «союзниками», но только на бумаге. В частности, касалось это абхазов, осетин, некоторых кабардинцев. Народов лояльных Петербургу было мало, большая часть находилась под влиянием Турции и Персии. И горские народы доставляли множество проблем ... Особенно трудно приходилось жителям Кубани, которых «терзали» воинственные черкесы.
Попытки мирных переговоров и откровенных подкупов не работали. Кавказские племена воспринимали это как проявление слабости. Тогда начались ответные карательные походы казаков: за кровопролитный набег горцев обязательно следовала расплата.
В 1813 г. Российская империя присоединила Закавказские (Азербайджанские) ханства. Несмотря на объявление покорности правящими элитами и согласие на присоединение, регионы Кавказа, заселенные народами, в основном исповедующими ислам, начинают борьбу за освобождение. Формируются два главных региона, в которых ощущается готовность к неповиновению и вооруженной борьбе за независимость: западный (Черкесия и Абхазия) и северо-восточный (Чечня и Дагестан). Именно эти территории стали основной ареной боевых действий 1817 – 1864 гг.
1. Желание Российской империи закрепиться на Кавказе (стратегически важном регионе). Причем не просто включить территорию в свой состав, а полностью интегрировать ее, в том числе распространив свое законодательство. Россия, Турция и Персия рассматривали эту территорию как сферу своего влияния. И уступать никто не собирался. Александр I и последующие правители России, хотели являться покровителями кавказских христиан, живших в Грузии и Армении. Они были окружены мусульманами и без поддержки империи шансов противостоять противникам-мусульманам у них практически не было. Для России как христианской империи это являлось делом долга и принципа.
2. Нежелание некоторых народов Кавказа, в частности черкесов, кабардинцев, чеченцев и дагестанцев присоединяться к Российской империи, а главное – готовность вести вооруженное сопротивление. Непонимание устройства жизни народов и их менталитета обошлось Российской империи очень дорого. Петербург весьма смутно представлял себе, что именно ждёт Россию на Кавказе. Решение одной проблемы приводило к появлению новых. Например, если подданство России принял какой-то аул, то тут же у империи появлялись враги — другие аулы, которые враждовали с первым. Требовалось их усмирить. А вооружённый конфликт приводил к появлению новых противников, которые до того просто наблюдали. Проблемы нарастали, и никто не знал, как с ними справиться.
3. Александр I хотел избавить свои новообретенные на Кавказе земли от бесконечных набегов горцев.
То есть, Кавказская война 1817 – 1864 гг. масштабное событие, и ее можно разделить на шесть ключевых этапа.
Алексей Петрович Ермолов. Д. ДоуАлексей Петрович Ермолов — фигура неоднозначная. Опытный главнокомандующий быстро оценил обстановку и понял, что старыми методами успеха не добиться. Характерно его высказывание: «Кавказ — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать её, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведём же осаду». Ермолов изменил принцип ведения войны. Повсеместно началось возведение опорных пунктов и строительство дорог. Появились новые крепости: Грозная, Бурная, Внезапная. Раньше непокорных князей пытались замирить деньгами и чинами, однако те в ответ никак не уменьшали количество набегов. Ермолов же эту практику пресёк жёстко. На аулы совершались карательные походы. Особенно сильно доставалось предателям.
Наиболее целенаправленно и последовательно курс на военно-силовое утверждение России в регионе проявился в деятельности главнокомандующего Кавказским корпусом генерала от инфантерии А.П. Ермолова (1816 – 1826 гг.), который важнейшей целью своей деятельности определил продолжение начавшегося задолго до него процесса собирания земель. Показательна в этой связи и стратегия главнокомандующего по реализации этой цели. «Кавказ, – говорил А.П. Ермолов, ‒ это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду». Ближайшую же свою задачу А.П. Ермолов видел в уничтожении наиболее вопиющих проявлений азиатского деспотизма во владениях России и введение в регионе хотя бы подобия российского управления. Реализацию этой цели он считал необходимой для изменения жизни народов Кавказа, а главным в этом процессе, по его убеждению, было искоренение набеговой системы. Уже в 1818 г. им была предложена Александру I программа деятельности, которая предусматривала создание на Северном Кавказе, и особенно в Чечне, расширенной сети оборонительных сооружений, ограничивавших свободное передвижение мобильных формирований горцев, направлявшихся для осуществления набегов в равнинные районы. Реализация этой системы мер, представлявшей по своей сути, ломку устоявшихся традиций наиболее воинственных общин региона, для которых набеги в соседние районы были не только традицией, но и основным источником доходов, и явилась в конечном итоге главным стимулом их вооруженного сопротивления России.
И хотя противодействие укреплению позиций России в регионе приняло комплексный и широкомасштабный характер, с вовлечением в него практически всех значимых государств того времени, тем не менее, именно антироссийская вооруженная деятельность горцев Северного Кавказа приняла наиболее ожесточенный и напряженный для России характер. Горцы Северного Кавказа при этом явились наиболее значимой военно-политической силой в регионе, оказавшейся способной не только бросить открытый вызов Российской империи, но и в течение нескольких десятилетий успешно ей противостоять.
А.П. Ермолов реально оценивал этот источник опасности для утверждения России в регионе. Об этом он в частности, докладывал императору Александру I рапортом от 12 февраля 1819 г.: «Государь! Внешней войны опасаться не можно … Внутренние беспокойства гораздо для нас опаснее! Горские народы примером независимости своей в самых подданных вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости. Теперь средствами малыми можно отвратить худые следствия; несколько позднее и умноженных будет недостаточно».
Как показало развитие последующих событий, «проконсул» Кавказа был абсолютно прав в своей оценке военно-политической обстановки в регионе и прогнозе ее развития.
Жестокий подход Ермолова к ведению войны, естественно, быстро превратил его в «злодея». Для кавказских народов он и был таковым. Но именно благодаря ему впервые за долгое время был достигнут более или менее реальный успех. Был и ещё один нюанс. Война с горцами — это совершенно другая война, к которой Российская империя не привыкла. У горцев были свои правила и принципы, а точнее, их отсутствие. И Ермолов стал, по факту, первым военачальником на Кавказе, который это понял и принял. Поэтому его действия и были жёсткими, даже жестокими.
Турция и Персия к концу 20-х гг. XIX в., потерпев сокрушительные поражения от России, перестали представлять собой какую-либо угрозу России и отказались от претензий на Кавказ. В то же время вооруженные восстания горцев на Северном Кавказе в 1818, 1821, 1823 и 1825 гг., хотя и носили разрозненный и стихийный характер, тем не менее, свидетельствовали о категорическом неприятии их руководителями усиления позиций России в регионе. И только лишь жесткая и последовательная политика А.П. Ермолова по подавлению антироссийских вооруженных выступлений не позволила этим стихийным и локальным по своей сути восстаниям перерасти в единое антироссийское вооруженное сопротивление с вовлечением в него широких слоев населения Северного Дагестана и Чечни.
В 1826 г. война с Персией и последовавшая сразу же за ней война с Турцией (1828 – 1829 гг.), надолго отвлекли внимание командования Кавказского корпуса от событий на Северном Кавказе. Именно в этот период здесь набрало силу экстремистское теократическое движение – мюридизм (мюридизм («послушничество»; от арабского, мюрид — последователь) — одно из направлений в суфизме; в российской исторической литературе термин традиционно ассоциируется с мюридистким движением, которое в 20-50-хх гг. XIX в. охватило значительную часть Кавказа и обострило Кавказскую войну), ошибочно рассматриваемое в наше время, как национально-освободительная борьба горцев Кавказа. Именно оно сыграло важнейшую роль в организации антироссийского сопротивления на Северном Кавказе.
Очевиден факт, что мюридистское движение, которое призывом своего идеолога Мухаммеда из аула Яраги в 1823 г. объявило священную войну не только России, но и всем тем, кто не поддерживал мюридов в их антироссийском вооруженном сопротивлении, не было и не могло быть национально-освободительным. Главной целью преследуемой мюридами в процессе вооруженного сопротивления России было не освобождение народов Северного Кавказа, а их подчинение исламской теократической верхушке, стремившейся к узурпации всей власти в регионе посредством насильственного распространения норм шариата и образования исламского теократического государства, без каких-либо национальных или культурных различий (по принципу ‒ один аллах, один имам, один народ). Единственной силой, способной противостоять этим экстремистским замыслам, была Россия, поэтому против нее и был направлен основной идеологический и вооруженный вектор деятельности мюридстского движения.
Именно на этом этапе возникает течение в исламе «мюридизм» (учение о пути к спасению путем священной войны). Его основой является обязанность газавата – священной войны против «неверных». Для горцев война с Россией становится обязанностью и частью религиозного верования. Заканчивается этап в 1827 – 1828 гг., когда был назначен новый командующий кавказского корпуса И.Ф. Паскевич.
Другим важнейшим аспектом деятельности руководства мюридистского движения явилось стремление к достижению сильной политической власти на уровне государственного образования, которое нужно было захватить или покорить. Выбор по целому ряду причин пал на Аварское ханство – наиболее развитое и влиятельное в регионе, часть населения которого во главе с его правителями, принесла присягу на верность России, другая же часть ‒ восприняла нормы шариата. В этом плане Гази-Мухаммеду был нужен поучительный пример расправы с верными России феодальными владетелями. Выбор Аварского ханства объяснялся также и тем обстоятельством, что Гази-Мухаммед (также как и последующие имамы ‒ Гамзат-бек и Шамиль) был аварцем по национальности.
С 8000 отрядом мюридов Гази-Мухаммед в мае 1830 г сделал первую (неудачную) попытку захватить столицу Аварии – аул Хунзах. Оборону Хунзаха возглавила ханша Паку-бике. Именно от нее мюриды во главе с Гази-Мухаммедом потерпели поражение. Большего оскорбления на Кавказе нанести новоявленному имаму было невозможно. Поэтому сразу же после неудачной осады Хунзаха большинство мюридов, разочаровавшись в имаме и в идеях им проповедуемых, покинуло движение.
Таким образом, на первоначальном этапе движение мюридов еще не представляло собой достаточно значимую военно-политическую силу, что позволяло русскому командованию, выражаясь словами генерала А.П. Ермолова, «средствами малыми отвратить худые следствия». Но именно этого военная администрация на Кавказе и не сделала, упустив тем самым наиболее благоприятный момент в пресечении деятельности экстремистского движения, открыто объявившего войну России. Одной из причин этого явилась исключительная нерешительность и боязнь ответственности сменившего А.П. Ермолова на посту главнокомандующего Кавказским корпусом фельдмаршала И.Ф. Паскевича.
В 1830 г., после хунзахских событий, военный министр России А.И. Чернышев доложил Николаю I об обстановке в Дагестане. По итогам доклада император отдал военному ведомству и лично И.Ф. Паскевичу секретные распоряжения относительно движения Гази-Мухаммеда. По мнению Николая I, военное подавление движения мюридов необходимо было включить в общий план покорения горцев. Вместе с тем российский император понимал, что широкомасштабные карательные меры на Северном Кавказе способны вызвать всеобщее недовольство местного населения и подъем движения Гази-Мухаммеда. Поэтому в своем секретном распоряжении он поручил И.Ф. Паскевичу объявить горцам, что российское правительство гарантирует им полную веротерпимость и свободу вероисповедания в настоящем и будущем, а также «внутреннее благоустройство с сохранением всех их выгод и преимуществ». Иначе говоря, Николай I доводил до горцев Северного Кавказа свой главный политический принцип, согласно которому он не только «строго и неизбежно наказывает восстающих против его власти и умеет усмирять нарушителей своих обязанностей», но и решает мирным путем вопросы «благоустройства» горцев.
Такой подход нанес ощутимый удар по мюридистскому движению и еще больше увеличил отток его участников, поскольку на некоторое время у горцев была подорвана вера в необходимость дальнейшей вооруженной борьбы с Россией. С Кази-муллой остались лишь жители его родного аула Гимры.
Но в тот период война с Россией, запрещавшей набеги, а теперь еще и лишавшей имама перспектив захвата Аварского ханства, должна была подтолкнуть к участию в движении тех, кто накануне отошел от Гази-Мухаммеда. Кроме того, по расчетам имама, война с Россией давала не только политико-идеологический, но и материальный стимул. И поэтому через неполных два месяца, прошедших со дня поражения под Хунзахом, имам стал вновь набирать военную силу, а в 1831 г. он одерживает первую значимую победу в Дагестане, захватив г. Тарки. В последующем Гази-Мухаммед осадил крепости Бурную и Внезапную, а затем взял и Дербент. Бои разгорелись также в Чечне, на подступах к крепости Грозная и к Владикавказу. Под властью Гази-Мухаммеда, таким образом, оказалась значительная территория Северо-Восточного Кавказа (Чечня и часть Дагестана). В этот период российским военно-политическим руководством был допущен еще один стратегический просчет – в период наиболее острого кризиса движения мюридов не была обеспечена его полная локализация и исключение влияния на население региона. Закономерным результатом этого просчета стало полное восстановление сил мюридизма и распространение его влияния на значительную часть региона. Недооценка значимости вооруженного восстания и пренебрежение мюридами как серьезными противниками являлось главной отличительной чертой деятельности военно-политического руководства России и кавказского военного командования того времени.
И только лишь в 1831 г., когда под мюридами был уже фактически весь Северный Дагестан и Северо-Западный Кавказ, военно-политическое руководство России осознало всю опасность их деятельности, и попыталось предпринять радикальные меры по подавлению восстания. С этой целью ставший к тому времени главнокомандующим Кавказским корпусом генерал Г.В. Розен предпринял поход в Чечню и Дагестан, население которых принудил прекратить сопротивление. Гази-Мухаммед под натиском российских войск отошел в горы и в 1832 г. Гази-Мухаммед и его последователи были разбиты в бою в ауле Гимры (сам имам погиб). Но то была победа в сражении, но не в войне.
Поражение в районе аула Гимры нанесло чувствительный удар по мюридизму. Горцы стали покидать движение, оказавшееся к тому же и обезглавленным. И последующие два года отличались относительной стабильностью в регионе, вплоть до провозглашения новым имамом Гамзат-бека, который, обратившись к местным обществам с воззванием, обещая «богатую добычу и славу будущим участникам» его походов, фактически продолжил деятельность Гази-Мухаммеда. Свои экспансионистские мероприятия Гамзат-бек начал с Хунзаха, покорить который в свое время не удалось его предшественнику. Столица Аварского ханства, таким образом, становилась символом возрождения мюридизма. Под Хунзахом решалась дальнейшая судьба и восстания, и в целом мюридистского движения.
Подойдя в 1834 г. с 10000 войском к Хунзаху, Гамзат-бек предъявил ультимативные требования – установление в ханстве шариата и участие в походах против русских. Ханша соглашалась на распространение шариата, но отвергла совместные военные походы на русские города и «русскую линию».
Защитники Хунзаха в конечном итоге потерпели поражение, но еще большее поражение в этом сражении потерпело командование Кавказским корпусом и в целом политика России на Кавказе. Русское кавказское командование проигнорировало судьбу своего стратегического союзника в регионе, падение которого во многом предопределило потерю Россией влияния не только в Аварии, но и на большей части Северного Кавказа.
Это явилось важнейшим просчетом для русского командования, предопределившим последующее кризисное развитие военно-политической обстановки в регионе. Потеря стратегического союзника, являвшегося к тому же последним оплотом России в этой части Дагестана, значительно ослабляла позиции русских войск и оставляла их уже один на один с массовым антироссийским движением.
У России появился новый сильный противник — имам Шамиль.
В конце 1834 г. движение горцев возглавил новый (третий) имам Шамиль, который в отличие от своих предшественников обладал качествами не только духовного (как Гази-Мухаммед) и военного (как Гамзат-бек) вождя, но и соединил в себе оба эти качества. Более того, Шамиль, в отличие от своих предшественников, был высокоодаренным и образованным человеком, обладал качествами государственного деятеля. Все это свидетельствовало, по крайней мере, о том, что с этого периода России противостоял умный, грамотный, решительный и стойкий руководитель восставших горцев, значительно превосходивший по личным качествам не только своих предшественников, но и некоторых военачальников Кавказского корпуса.
Шамиль возглавил горцев в их войне с Российской империей. И успех поначалу был на его стороне. В это время Шамиль объявляет себя имамом и объявляет газават России. Его армия устанавливает контроль над Чечней и Дагестаном. На несколько лет Россия полностью теряет эту территорию, особенно во время участия в Крымской войне, долгое время боевые действия велись с переменным успехом.
Имам ШамильЕму удалось реализовать главную цель движения мюридов – создать теократическое государственное образование, которое вошло в историю как имамат Шамиля. Имамат представлял собой не только совокупность этно-территориальных образований Кавказа. По существу это было государство-войско, аналогом которого являлись европейские рыцарские ордена в средневековье. На протяжении всей Кавказской войны имамат представлял собой единый военный лагерь, ориентированный на войну с Россией. Шамилем была проведена мобилизация всего боеспособного населения подконтрольных мюридам районов Чечни и Горного Дагестана. Все мужское население в возрасте от 15 до 50 лет обязано было нести военную службу. Вооруженные отряды мюридов были сформированы в тысячи, сотни и десятки. Ядром армии Шамиля стала легкая конница, главную часть которой составляли так называемые муртазеки (конные бойцы). Каждые 10 дворов Шамиль обязал выставить одного конного бойца. В селениях, подконтрольных имамату было налажено изготовление артиллерийских орудий, пуль, пороха. Таким образом, сформировавшееся государство мюридов – имамат Шамиля, мобилизовав все экономические, политические и военные ресурсы региона, вполне способен был противостоять такой военной державе, как Россия, но лишь в том случае, если бы речь шла об обороне подвластной территории. Распространение же шариата и утверждение власти имама требовали активных военных акций и продолжение газавата ‒ главного лозунга, выведенного на знамени мюридизма.
Уже в ноябре 1834 г. Шамиль вступил в бой с русским отрядом, занявшим аул Гимры ‒ селение, где он родился. Отряд под командованием генерала Ланского не выдержал натиска мюридов и покинул Гимры. Поражение русских значительно подняло авторитет Шамиля в глазах горцев. Последующее развитие военно-политической обстановки в регионе можно охарактеризовать как состояние своеобразного вооруженного нейтралитета между русскими войсками и вооруженными формированиями мюридов. В этом заключался еще один стратегический просчет кавказского военного командования, поскольку данное состояние (ни войны, ни мира) было выгодно прежде всего Шамилю, который последовательно и целенаправленно, не вступая в открытые столкновения с русскими войсками, осуществлял активную военную экспансию против внутренних районов Дагестана. Посредством насаждения шариата и власти имама, эта экспансия уже к 1836 г. привела к тому, что Шамиль подчинил себе все «вольные дагестанские общества» от Чечни до Аварии.
Что касается русского командования, то оно, в отличие от Шамиля далеко не лучшим образом распорядилось периодом временного затишья в Дагестане и Чечне. В практику действий частей Кавказского корпуса были введены регулярные карательные экспедиции, которые крупными силами преследовали, как правило, малозначительные цели. Д.А. Милютин, анализируя эти экспедиции, сделал вполне обоснованный вывод о том, что «мы не воевали с горцами, мы постоянно их наказывали».
Таким образом, на протяжении целого ряда лет действия войск Кавказского корпуса в регионе носили, в сущности, оккупационный характер, с сопутствующими ему репрессиями против местного населения. Все это в значительной мере ослабляло войска Кавказского корпуса, поскольку боевым частям приходилось выполнять несвойственные им полицейские функции. Это, с одной стороны, развращало войска, а с другой, ‒ формировало среди местного населения крайне негативное отношение к русским.
В конечном итоге к 1836 г. Шамиль настолько почувствовал свои силу и значимость, что решил на равных вступить в переговоры с представителями русского командования на Кавказе. В результате переговоров было достигнуто соглашение о перемирии. Русское командование расценило это соглашение как большой успех. Командир Кавказского корпуса генерал Г.В. Розен представил в своем рапорте в Петербург данное соглашение как окончательную капитуляцию Шамиля.
Сам же Шамиль расценивал соглашение с русским военным командованием исключительно как свою победу. Поскольку, договариваясь с кавказским командованием, он выступал уже в качестве самостоятельного владетеля «горного царства», вступившего в официальные отношения с «соседним государством» – с Россией.
Русское командование, таким образом, само того не желая, узаконило власть Шамиля в Дагестане, возвысило его в глазах горцев и в значительной мере подорвало свое собственное влияние в регионе.
В 1838 г. Шамиль вновь развернул активные военные действия в Дагестане и Чечне и к концу 1839 г. в результате интенсивной экспансии ему уже подчинялись значительные территории в Северном Дагестане и часть Чечни.
Затянувшийся конфликт на Кавказе не только отвлекал на себя значительную часть экономических, политических и военных ресурсов государства, но и все больше становился международной проблемой России. Особую значимость кавказский вопрос приобрел в этот период во взаимоотношениях России с Великобританией, которая, с одной стороны, требовала, чтобы южная граница Российской империи проходила по Тереку, а с другой, ‒ продекларировала свое стремление к созданию на Северном Кавказе независимого государства ‒ Черкесии под британским протекторатом.
Осознав всю значимость кавказской проблемы, а также бесперспективность политического урегулирования конфликта, правительство Николая I решилось в 1839 г. на проведение крупномасштабной военной операции против мюридов с тем, чтобы нанести сокрушительное поражение имаму. С этой целью было предпринято двухстороннее наступление на Северный Кавказ. Русские войска вытесняли горцев из равнинной части Чечни, и уже к лету 1839 г. мюриды были загнаны в горы, отрезаны от равнин и обречены на изолированное полуголодное существование. В распоряжении Шамиля оставалось только одно укрепленное убежище ‒ аул Ахульго. В этой крепости он и был заперт войсками генерала П.Х. Граббе. После 80-дневной осады резиденция Шамиля 22 августа 1839 г. была взята, сам он с семью мюридами едва спасся. В России торжествовали победу, но военная катастрофа, постигшая Шамиля в 1839 г. в Ахульго, создавала лишь впечатление об окончании Кавказской войны. Основные события Кавказской войны были еще впереди. Уже в следующем, 1840 г. Шамиль вновь объявился среди верных ему мюридов, а через полтора года он стал «полновластным повелителем всего восточного Кавказа». Ему удалось не только восстановить, но и значительно укрепить свое положение в регионе.
Только к середине 1840 г. империи удалось выровнять положение на фронте. Новые военачальники Николай Иванович Слепцов, Яков Петрович Бакланов, Григорий Христофорович Засс, Пётр Степанович Котляревский и другие, стали возвращаться к практике Ермолова, поскольку поняли, что по-другому одолеть Шамиля и его горцев не получится. Вновь началось строительство дорог и опорных пунктов. Повсеместно вырубались леса, чтобы лишить противника возможности внезапной атаки. Вернулась русские и практика карательных походов. И это дало результаты. Шамиль начал проигрывать. Каждое новое поражение заставляло уходить его всё дальше в горы.
Поворотным пунктом в этом плане стало восстание в Чечне, поводом для которого стало введение кавказским командованием военно-административного управления для Чечни и Северного Дагестана. Как показал дальнейший ход событий, это решение было неверным. Стремление как можно скорее поставить под контроль России горцев, у которых еще свежа была память о владычестве имама, сыграло дестабилизирующую роль.
Достигнутый успех военной кампании в Дагестане был сведен на нет ошибками в административном управлении. Вместо того чтобы привлечь население районов, находившихся под властью имама, кавказское командование силовыми методами решило насаждать неприемлемый для горцев порядок управления. Это сыграло решающую роль в продолжении вооруженного противостояния в регионе и восстановлении сил и влияния Шамиля.
Последующее пятилетие стало периодом самых больших военных успехов Шамиля. К 1843 г. все русские укреплении в Дагестане и Чечне были разрушены и взяты, гарнизоны их частью истреблены, частью попали в плен.
Николай I начинал осознавать, что проблемы Кавказа требуют новых подходов и решать их должны наиболее одаренные, компетентные и авторитетные люди с широкими полномочиями. Поэтому в 1845 г. он назначил своим наместником на Кавказе и командиром Кавказским корпусом умного, решительного и пользовавшегося высоким авторитетом в армии генерал-лейтенанта М.С. Воронцова, предоставив ему по существу неограниченную власть в гражданских и военных делах.
Воронцов был в принципе согласен с практикой Ермолова, но, тем не менее, был вынужден выполнять предначертанный императором план заставить Шамиля сражаться по общеевропейским канонам военного искусства и принять генеральное сражение. Понадобилась кровавая даргинская драма, чтобы эта иллюзия рассеялась окончательно.
Даргинская операция занимает особое место в истории Кавказской войны, поскольку она оказала решающее влияние на последующий ход вооруженного противоборства в регионе.
В начале лета 1845 г., выполняя указание Николая I, Воронцов во главе Дагестанского и Чеченского отрядов (около 10000 солдат) начал наступление на аул Дарго ‒ резиденцию имама. Шамиль отступал, заманивая противника за собой, и возле высокогорного аула Анди произошло ожесточенное сражение, в котором участвовало до 6000 мюридов. Русскими войсками аул был взят, но никакого преимущества это не давало, поскольку Шамиль, предполагая такой исход, еще накануне сжег близлежащие селения, а жителей увел с собой.
Понимая всю бесперспективность дальнейшей операции, М.С. Воронцов, тем не менее, решил штурмовать Дарго, который теперь становился скорее символом победы, чем реальным стратегическим пунктом. Овладев с боями перевалом на подступах к резиденции имама, русские войска спустились в Дарго, но достигнутая цель оказалась ловушкой. Разрушенный аул, покинутый жителями представлял собой прекрасную мишень для артиллерийского и ружейного обстрела с окружавших его возвышенностей, с которых русские войска и начали методично расстреливаться. Шамиль наглядно продемонстрировал талант стратега горной войны. Отрезанный от своих баз и практически полностью лишенный поддержки отряд М.С. Воронцова вынужден был с боями прорываться из Дарго. Речь шла уже не о сопротивлении мюридам, а о прорыве любой ценой. Более трети численности отряда потеряли русские войска в ходе этой операции ...
Для русского командования поход в Дарго был тяжелейшим уроком и последней данью прежней стратегической системе, бесполезной и пагубной в условиях войны на Кавказе. Даргинский поход многому научил и самого генерала М.С. Воронцова. Наместник Кавказа понял, что путь к победе ведет только через медленную войну, постепенное закрепление за собой отвоеванных земель, строительство укрепленных поселений и вырубку лесов. Получив свободу действий, М.С. Воронцов приступил к стратегии медленного, но верного продвижения в глубь Дагестана и Чечни.
Именно тогда Воронцовым и были заложены основы окончательной победы над имаматом, реализованной в конечном итоге князем А.И. Барятинским в конце 50-х гг. XIX в.
Кроме военной блокады все главнокомандующие Кавказским корпусом (от М.С. Воронцова до А.И. Барятинского) широко применяли средствами политические, направленные на развитие прорусской ориентации среди горцев. В этом заключался главный стратегический перевес Кавказского командования над имаматом Шамиля. Первым наиболее значимым свидетельством этого стал бесславный поход Шамиля в 1846 г. в Кабарду, обладание которой позволило бы ему объединить горцев Дагестана и Чечни и обеспечить выход на Черноморское побережье. Шамиль был твердо уверен в том, что кабардинцы последуют за ним без всякого принуждения с его стороны. Но его ожидало разочарование. Кабардинцы отказались поддержать его в антироссийском движении. Аналогичный отказ присоединиться к мюридам Шамиль встретил и в Осетии. Учитывая малочисленность своих сил, Шамиль предпочел покинуть Кабарду и вернуться в Горный Дагестан. Постепенно имам перестал находить поддержку и в Чечне.
Крымская война (1853 – 1856 гг.) заставила Россию в очередной раз забыть о Кавказе. Шамиль получил несколько лет отдыха. Но воспользоваться в полной мере ими он так и не смог. Сами горцы уже устали от многолетней войны. К тому же политика Шамиля устраивала далеко не всех. Реформы, которые имам насаждал крайне жёстко, вызывали отторжение у горцев. В войне наметился перелом. А когда на сторону Российской империи встал почти весь Дагестан, участникам конфликта стало понятно: время Шамиля подходит к концу.
Когда главнокомандующий (генерал А.И. Барятинский, назначенный на эту должность в 1856 г.) выступил с большим отрядом в Чечню, народ «толпами с покорностью стал приходить к нему со всех сторон. Даже самые приближенные, доверенные его лица, наибы и самые дети (Шамиля) втайне хотели передаться русским».
Финальную точку поставили князь Александр Иванович Барятинский и генерал-лейтенант Николай Иванович Евдокимов. Они гнали Шамиля, словно волка ... Один за другим захватывая его аулы.
1 апреля 1859 г. генерал Н.И. Евдокимов взял Ведено, а 25 августа 1859 г. Барятинский сумел захватить аул Гуниб, и Шамиль сдался в плен. 26 августа главнокомандующий Кавказским корпусом генерал А.И. Барятинский издал свой знаменитый приказ по войскам: «Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю кавказскую армию!».
Кившенко А.Д. Сдача в плен Имама ШамиляПлененного имама не казнили. Его отправили в Россию, где с ним несколько раз встречался Александр II. Шамиль какое-то лет жил в Калуге, затем в Киеве. Имама Шамиля (возведенного в потомственное дворянство) возили по центральным городам российской империи (Москва, Петербург, Киев), устраивая встречи с первыми лицами империи и генералами-ветеранами Кавказской войны, в 1869 г. его отпустили в паломничество в Мекку и Медину, во время которого он умер в 1871 г.
При этом плен Шамиля не означал окончание войны. Ещё на протяжении нескольких лет генерал Евдокимов планомерно подчинял горцев. Строились крепости и дороги. Некоторые горцы (например, черкесы), которые не желали становится подданными России, уходили в Турцию. Черкеское мухаджирство — массовое переселение (мухаджирство) черкесского народа (а также родственных абазов (абазин, абхазов) и убыхов во время и после окончания Кавказской войны в Османскую империю.
Мухаммад-Амин (1818 — 8 апреля 1901 гг.) — третий наиб Шамиля в Черкесии (с 1848 г.). В ноябре 1859 г., через 3 месяца после капитуляции Шамиля, Мухаммед Амин также сдался русским властям. Получил от царя ежегодную пенсию в 3000 рублей, вскоре выехал в Турцию, где и умер в 1863 г.К концу лета 1863 г. почти весь северный склон Западного Кавказа от Анапы до Туапсе был уже занят русскими войсками путем оттеснения адыгов к Главному Кавказскому хребту, а затем к морю, вынуждая их к дальнейшему выселению в Турцию. Горцы, пожелавшие остаться на Кавказе, расселялись в низменных долинах Лабы, Белой и вдоль левобережья Кубани. В это время вновь активно разворачивается англо-турецкая агитация среди шапсугов и убыхов. Магомет-Эмин, находившийся в Турции и проводивший двойственную политику, также развернул провокационную деятельность.
В мае 1864 г. война была завершена, Северный Кавказ стал частью Российской империи. И великий князь Михаил Николаевич, брат государя, который на тот момент являлся главнокомандующим, прибыл в селение Кбаадэ («Къуэбыдэ» — нынешняя Красная Поляна). Здесь прошёл молебен по случаю победы.
1. Окончательный захват Северного Кавказа и распространение там своего административного устройства и правовой системы.
2. Усиление влияния в регионе. После захвата Кавказа этот регион становится важным геополитическим пунктом для усиления влияния на Востоке.
3. Начало заселения этого региона славянскими народами.
Но несмотря на успешное завершение войны, Россия приобрела сложный регион, который требовал усиленных ресурсов для поддержания порядка, а также дополнительных мер защиты в связи с интересами Турции в этом районе.
Каких-то мгновенных экономических выгод империя не получила. Наоборот, понесла колоссальные финансовые убытки. Плюс демографические потери, разрушение хозяйств Кавказа. Всё это накладывалось ещё и на то, что на огромной территории страны не было мира. Горцы, вынужденные стать частью империи, лояльностью к ней не отличались. Зато держава выиграла в политическом значении. Её влияние в Кавказском регионе существенно возросло.
Завершая анализ основных событий Кавказской войны России, представляется возможным сделать ряд обобщающих выводов.
С окончательным присоединением Северного Кавказа завершился процесс государственного строительства России, южные границы которой стали безопасными в военно-политическом отношении. Это позволило в последующем использовать территорию и ресурсы региона в сфере торгово-экономических интересов России. Таким образом, Северный Кавказ, изначально рассматривавшийся руководством России только лишь как буферная территория, с течением времени стал одним из ее жизненно важных в военно-стратегическом и экономическом отношении регионов.
Наиболее значимыми социально-политическими последствиями Кавказской войны и укрепления позиций России в регионе явилось уничтожение в регионе набеговой системы и связанных с ней грабежей, насильственного насаждения экстремизма на этнической и религиозной почве и исключение из практики взаимоотношений народов Кавказа межнациональных распрей и вооруженных конфликтов.
Исторический опыт реализации политики России на Северном Кавказе свидетельствует о том, что закрепление ее позиций в регионе стало возможным благодаря пророссийской позиции населения Северного Кавказа, для которого Россия являлась гарантом собственной безопасности, самобытности, а также условием их экономического, политического, социального и духовного развития. Россия не завоевывала, а отвоевывала Кавказ у других региональных держав, стремившихся к гегемонии в регионе, и защищала народы Кавказа от проявлений местного экстремизма.
Другим важнейшим аспектом, определившим характер и динамику развития русско-кавказских отношений, являлось исключительное геостратегическое положение региона. Именно здесь проходил так называемый «Малый Шелковый путь» и другие торговые пути, соединявшие Европу с Центральной Азией. Обладание и контроль над этими торговыми магистралями давали существенный источник дохода. Поэтому на протяжении столетий Кавказ был объективно вовлечен в борьбу между ведущими европейскими державами – Великобританией, Францией, а также сопредельными региону государствами ‒ Ираном и Турцией. С начала XVIII в. Кавказ стал играть значимую роль в российской внешней политике как направление, для которой Кавказ являлся «окном» в Азию.
И, наконец, третье обстоятельство, предопределившее характер и содержание кавказской политики России, определялось тем, что на протяжении столетий регион являл собой источник постоянной угрозы, не только для России, но и для народов самого Кавказа. Сложившаяся в регионе «набеговая система», возведенная в ранг национальной традиции отдельных общин и ставшая для определенной части населения региона доходным промыслом, представляла собой, вооруженный разбой в отношении соседей. Для большинства народов Кавказа эта традиция, постоянно подогреваемая извне, была настоящим бедствием. Поэтому, неслучайно, начиная с периода правления Ивана Грозного, в Москву постоянно направляются представители северокавказских народов с предложением о принятии их в российское подданство. Русское государство, принявшее на себя еще в конце XV в. мессианскую концепцию «Москва – третий Рим» не могло отказать в помощи тем, кто о ней просил. Поэтому судьбы кавказских народов и их вооруженная защита длительное время являлись краеугольным камнем внешнеполитической доктрины России.
В соответствии с указанными факторами и выстраивалась кавказская политика России на протяжении целого ряда столетий. И речь шла не о господстве в регионе, а об установлении добрососедских отношений с кавказскими народами, при сохранении их традиционных форм жизнедеятельности, культурных и национальных особенностей. Более того, длительное время российское руководство в лице ‒ Петра I и Екатерины II ‒ стремилось уйти от непосредственного присоединения Кавказа, несмотря на неоднократные просьбы об этом царей Грузии, князей Кабарды, представителей осетинских, дагестанских и чеченских общин. В отношении большинства государственных образований Кавказа, прежде всего его Северной части, а также Грузии были выработаны и реализовывались принципы вооруженного протектората. Смысл данной системы отношений заключался в том, что феодальные владетели региона, оставаясь формально суверенными, вместе с тем, находились под вооруженной защитой русских военных гарнизонов, получали жалованье из российской казны и лишь периодически привлекались на службу Российской империи для отражения внешней агрессии.
Особенно показательна политика в отношении кавказских народов Екатерины II. Ее основные принципы были изложены в указе императрицы от 28 февраля 1792 г., в котором кавказскому командованию вменялось в обязанность строго следить, чтобы от русских подданных «не было чинено ни малейших притеснений и обиды горцам». Традицию протекционизма по отношению к народам Кавказа в последующем продолжил и Павел I, также не стремившийся к присоединению территорий Кавказа к России.
Многие историки и исследователи событий на Кавказе считают, что за точку отсчёта нужно брать поход Петра I, состоявшийся в 1722 г. А финальную черту предлагается провести по 1878 г., когда было подавлено последнее крупное восстание. Получается, что Россия вела войну на Кавказе на протяжении 150 лет.
Вплоть до конца XVIII в. военно-силовой аспект политики России в отношении кавказских народов практически полностью исключался. Использование военной силы в регионе было обусловлено лишь угрозой интервенции в регион Турции и Крымского ханства, а также необходимостью пресечения деятельности различных вооруженных формирований горцев (применяемых ими в «набеговой системе»).
Переломным моментом в кавказской политике России явилось присоединение Восточной Грузии (объединенного царства Картли и Кахетии) к Российской империи. Фактически все сопредельные Грузии государственные образования отреагировали крайне негативно на ее присоединение к России. В результате период ненасильственного утверждения России на Кавказе закончился и закономерно начался военно-силовой этап. Достаточно сказать, что сам факт присоединения Картли и Кахетии по своей сути означал аннексию одной из важнейших к тому времени иранских провинций. Это осложнило отношения России с ранее союзной ей Персией и стало причиной двух русско-персидских войн. Не менее негативно на данный акт отреагировала и Турция, под властью которой находилась в тот период Западная Грузия. Две последующие русско-турецкие войны (итогом которых стала фактическая аннексия Западной Грузии, и воссоединение ее с Восточной) показали позицию Турции по Грузии. И, наконец, крайне негативно на присоединение Грузии отреагировали горцы Северного Кавказа, для которых эти земли были традиционным объектом для набегов и грабежей. Таким образом, важнейшим следствием присоединения Грузии для России явилось комплексное военно-политическое противостояние ей и привело к началу Кавказской войны, которая продолжалась без малого 50 лет.
Присоединенные закавказские провинции оказались отделенными от России землями Кабарды, Чечни, Дагестана и Северо-Западного Кавказа. В условиях XIX в. это было недопустимым явлением, поэтому Россия должна была или уйти из Закавказья, или же присоединить Северный Кавказ. Уйти с Кавказа, отвоевав его у Персии и Турции, Россия уже не могла, потому что в противном случае значительная часть его территории была бы немедленно аннексирована Великобританией, который крайне необходим был прямой выход к Персии и «жемчужине Британской короны» – Индии. Не меньшую заинтересованность в закавказских провинциях проявлял и Наполеон Бонапарт. Допустить у своих границ наличие владений таких экономически развитых и мощных в военном отношении государств, как Великобритания или Франция, Россия не могла по интересам своей собственной экономической и военной безопасности. Поэтому основу кавказской политики России с начала XIX в. определяла программа Александра I: «Стоять на Кавказе твердо».
Кавказский всадник, скачущий галопом. О. Шмерлинг
В начале XIX в. Российская империя активно действовала на Кавказе. Когда Восточная Грузия попросилась под крыло Российской империи, Павел I дал «добро». Он понимал возможные последствия, но государственные интересы стояли во главе угла. Тот же политический курс взял и Александр I, который в сентябре 1801 г. подписал «Манифест об учреждении нового правления в Грузии». Означало это одно — Картли-Кахетинское царство официально вошло в состав России.
В 1813 г. Российская империя присоединила Закавказские (Азербайджанские) ханства. Несмотря на объявление покорности правящими элитами и согласие на присоединение, регионы Кавказа, заселенные народами, в основном исповедующими ислам, начинают борьбу за освобождение. Формируются два главных региона, в которых ощущается готовность к неповиновению и вооруженной борьбе за независимость: западный (Черкесия и Абхазия) и северо-восточный (Чечня и Дагестан). Именно эти территории стали основной ареной боевых действий 1817 – 1864 гг.
Посмотреть вложение 11230
Карта Кавказской войны 1817 – 1864 гг.
Историки выделяют следующие основные причины Кавказской войны:Карта Кавказской войны 1817 – 1864 гг.
1. Желание Российской империи закрепиться на Кавказе (стратегически важном регионе). Причем не просто включить территорию в свой состав, а полностью интегрировать ее, в том числе распространив свое законодательство. Россия, Турция и Персия рассматривали эту территорию как сферу своего влияния. И уступать никто не собирался. Александр I и последующие правители России, хотели являться покровителями кавказских христиан, живших в Грузии и Армении. Они были окружены мусульманами и без поддержки империи шансов противостоять противникам-мусульманам у них практически не было. Для России как христианской империи это являлось делом долга и принципа.
2. Нежелание некоторых народов Кавказа, в частности черкесов, кабардинцев, чеченцев и дагестанцев присоединяться к Российской империи, а главное – готовность вести вооруженное сопротивление. Непонимание устройства жизни народов и их менталитета обошлось Российской империи очень дорого. Петербург весьма смутно представлял себе, что именно ждёт Россию на Кавказе. Решение одной проблемы приводило к появлению новых. Например, если подданство России принял какой-то аул, то тут же у империи появлялись враги — другие аулы, которые враждовали с первым. Требовалось их усмирить. А вооружённый конфликт приводил к появлению новых противников, которые до того просто наблюдали. Проблемы нарастали, и никто не знал, как с ними справиться.
3. Александр I хотел избавить свои новообретенные на Кавказе земли от бесконечных набегов горцев.
То есть, Кавказская война 1817 – 1864 гг. масштабное событие, и ее можно разделить на шесть ключевых этапа.
Первый этап (1817 – 1819 гг.)
Это период первых партизанских выступлений горцев в Абхазии и Чечне. Тогда отношения между Россией и народами Кавказа «осложнил» генерал Ермолов, который начал строить укрепленные крепости для контроля над местными народами, а также приказал переселить горцев на равнины вокруг гор, для строгого надзора за ними. Это вызвало волну протеста, которая усилила партизанскую войну и дальнейшее обострение конфликта.Алексей Петрович Ермолов. Д. Доу
Наиболее целенаправленно и последовательно курс на военно-силовое утверждение России в регионе проявился в деятельности главнокомандующего Кавказским корпусом генерала от инфантерии А.П. Ермолова (1816 – 1826 гг.), который важнейшей целью своей деятельности определил продолжение начавшегося задолго до него процесса собирания земель. Показательна в этой связи и стратегия главнокомандующего по реализации этой цели. «Кавказ, – говорил А.П. Ермолов, ‒ это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду». Ближайшую же свою задачу А.П. Ермолов видел в уничтожении наиболее вопиющих проявлений азиатского деспотизма во владениях России и введение в регионе хотя бы подобия российского управления. Реализацию этой цели он считал необходимой для изменения жизни народов Кавказа, а главным в этом процессе, по его убеждению, было искоренение набеговой системы. Уже в 1818 г. им была предложена Александру I программа деятельности, которая предусматривала создание на Северном Кавказе, и особенно в Чечне, расширенной сети оборонительных сооружений, ограничивавших свободное передвижение мобильных формирований горцев, направлявшихся для осуществления набегов в равнинные районы. Реализация этой системы мер, представлявшей по своей сути, ломку устоявшихся традиций наиболее воинственных общин региона, для которых набеги в соседние районы были не только традицией, но и основным источником доходов, и явилась в конечном итоге главным стимулом их вооруженного сопротивления России.
И хотя противодействие укреплению позиций России в регионе приняло комплексный и широкомасштабный характер, с вовлечением в него практически всех значимых государств того времени, тем не менее, именно антироссийская вооруженная деятельность горцев Северного Кавказа приняла наиболее ожесточенный и напряженный для России характер. Горцы Северного Кавказа при этом явились наиболее значимой военно-политической силой в регионе, оказавшейся способной не только бросить открытый вызов Российской империи, но и в течение нескольких десятилетий успешно ей противостоять.
А.П. Ермолов реально оценивал этот источник опасности для утверждения России в регионе. Об этом он в частности, докладывал императору Александру I рапортом от 12 февраля 1819 г.: «Государь! Внешней войны опасаться не можно … Внутренние беспокойства гораздо для нас опаснее! Горские народы примером независимости своей в самых подданных вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости. Теперь средствами малыми можно отвратить худые следствия; несколько позднее и умноженных будет недостаточно».
Как показало развитие последующих событий, «проконсул» Кавказа был абсолютно прав в своей оценке военно-политической обстановки в регионе и прогнозе ее развития.
Жестокий подход Ермолова к ведению войны, естественно, быстро превратил его в «злодея». Для кавказских народов он и был таковым. Но именно благодаря ему впервые за долгое время был достигнут более или менее реальный успех. Был и ещё один нюанс. Война с горцами — это совершенно другая война, к которой Российская империя не привыкла. У горцев были свои правила и принципы, а точнее, их отсутствие. И Ермолов стал, по факту, первым военачальником на Кавказе, который это понял и принял. Поэтому его действия и были жёсткими, даже жестокими.
Второй этап (1819 – 1824 гг.)
Этот этап характеризуется договоренностями локальных правящих элит Дагестана в отношении совместных боевых действий против России. Одна из главных причин объединения – Черноморский казачий корпус передислоцировали на Кавказ, что вызвало массовое недовольство горцев. Кроме того, в этот период происходят бои в Абхазии (с 1821 г.) между армией генерал-майора Петра Дмитриевича Горчакова и местными повстанцами, которые потерпели поражение.Турция и Персия к концу 20-х гг. XIX в., потерпев сокрушительные поражения от России, перестали представлять собой какую-либо угрозу России и отказались от претензий на Кавказ. В то же время вооруженные восстания горцев на Северном Кавказе в 1818, 1821, 1823 и 1825 гг., хотя и носили разрозненный и стихийный характер, тем не менее, свидетельствовали о категорическом неприятии их руководителями усиления позиций России в регионе. И только лишь жесткая и последовательная политика А.П. Ермолова по подавлению антироссийских вооруженных выступлений не позволила этим стихийным и локальным по своей сути восстаниям перерасти в единое антироссийское вооруженное сопротивление с вовлечением в него широких слоев населения Северного Дагестана и Чечни.
Третий этап (1824 – 1828 гг.)
Этот этап начинается с восстания Таймазова (Бейбулата Таймиева) в Чечне. Его отряды пытались захватить крепость Грозная, однако возле станицы Калиновская вождь повстанцев попал в плен. В 1825 г. российская армия одержала ряд побед над кабардинцами, что привело, к так называемому, усмирению Большой Кабарды. Центр сопротивления полностью переместился на северо-восток, на территорию расселения чеченцев и дагестанцев.В 1826 г. война с Персией и последовавшая сразу же за ней война с Турцией (1828 – 1829 гг.), надолго отвлекли внимание командования Кавказского корпуса от событий на Северном Кавказе. Именно в этот период здесь набрало силу экстремистское теократическое движение – мюридизм (мюридизм («послушничество»; от арабского, мюрид — последователь) — одно из направлений в суфизме; в российской исторической литературе термин традиционно ассоциируется с мюридистким движением, которое в 20-50-хх гг. XIX в. охватило значительную часть Кавказа и обострило Кавказскую войну), ошибочно рассматриваемое в наше время, как национально-освободительная борьба горцев Кавказа. Именно оно сыграло важнейшую роль в организации антироссийского сопротивления на Северном Кавказе.
Очевиден факт, что мюридистское движение, которое призывом своего идеолога Мухаммеда из аула Яраги в 1823 г. объявило священную войну не только России, но и всем тем, кто не поддерживал мюридов в их антироссийском вооруженном сопротивлении, не было и не могло быть национально-освободительным. Главной целью преследуемой мюридами в процессе вооруженного сопротивления России было не освобождение народов Северного Кавказа, а их подчинение исламской теократической верхушке, стремившейся к узурпации всей власти в регионе посредством насильственного распространения норм шариата и образования исламского теократического государства, без каких-либо национальных или культурных различий (по принципу ‒ один аллах, один имам, один народ). Единственной силой, способной противостоять этим экстремистским замыслам, была Россия, поэтому против нее и был направлен основной идеологический и вооруженный вектор деятельности мюридстского движения.
Именно на этом этапе возникает течение в исламе «мюридизм» (учение о пути к спасению путем священной войны). Его основой является обязанность газавата – священной войны против «неверных». Для горцев война с Россией становится обязанностью и частью религиозного верования. Заканчивается этап в 1827 – 1828 гг., когда был назначен новый командующий кавказского корпуса И.Ф. Паскевич.
Четвертый этап (1828 – 1833 гг.)
В 1828 г. происходит очередное осложнение отношений горцев и российской армии. Убрав Ермолова новая русская администрация вернулась к прежней тактике и пыталась решить проблемы мирно и дипломатично, «просвещая» племена. Горцы оживились. Кавказ заполыхал. В противостояние в регионе влезли Англия и Франция, которым было невыгодно укрепление российских позиций на Кавказе. Обстановка накалилась, у горцев появился вождь — имам Гази-Мухаммед (часто его называли еще и Кази-мулла), который пропагандировал мюридизм и призывал мусульманское население к «газавату». Горские народы создают первое горское независимое государство в годы войны – имамат. Первый имам – Гази-Мухаммед, один из основателей мюридизма – первый, кто объявил России газават. В 1829 г. ему удалось поднять на газават против русских значительную часть населения Дагестана. И лишь после того, как был разорён Кизляр, империя «проснулась». Вооруженную борьбу мюридов возглавил провозглашенный «имамом Дагестана и Чечни» Гази-Мухаммед. Принципиально важным в оценке деятельности Гази-Мухаммеда является то, что он, так же, как и ранее шейх Мансур, в организации антироссийского восстания использовал наиболее действенный фактор консолидации горцев – ислам, который в силу специфики региона, его социально-экономических и политических проблем в XIX в. принял воинственный, радикальный или, как теперь говорят, фундаменталистский характер. При этом Гази-Мухаммед понимал, что победить Россию в открытом противостоянии невозможно без консолидации и вовлечения в борьбу против нее всех или большинства горских народов. Поэтому первые его военно-политические акции были направлены не непосредственно против России, а на повсеместное и нередко насильственное распространение норм шариата среди горцев, как важнейшего идеологического фактора антироссийского вооруженного восстания. Именно таким, военно-силовым, образом шло, например, распространение шариата в Аварском и Мехтулинском ханствах, Андийском и Гумбетовском обществах, ряде других территориальных образований Дагестана.Другим важнейшим аспектом деятельности руководства мюридистского движения явилось стремление к достижению сильной политической власти на уровне государственного образования, которое нужно было захватить или покорить. Выбор по целому ряду причин пал на Аварское ханство – наиболее развитое и влиятельное в регионе, часть населения которого во главе с его правителями, принесла присягу на верность России, другая же часть ‒ восприняла нормы шариата. В этом плане Гази-Мухаммеду был нужен поучительный пример расправы с верными России феодальными владетелями. Выбор Аварского ханства объяснялся также и тем обстоятельством, что Гази-Мухаммед (также как и последующие имамы ‒ Гамзат-бек и Шамиль) был аварцем по национальности.
С 8000 отрядом мюридов Гази-Мухаммед в мае 1830 г сделал первую (неудачную) попытку захватить столицу Аварии – аул Хунзах. Оборону Хунзаха возглавила ханша Паку-бике. Именно от нее мюриды во главе с Гази-Мухаммедом потерпели поражение. Большего оскорбления на Кавказе нанести новоявленному имаму было невозможно. Поэтому сразу же после неудачной осады Хунзаха большинство мюридов, разочаровавшись в имаме и в идеях им проповедуемых, покинуло движение.
Таким образом, на первоначальном этапе движение мюридов еще не представляло собой достаточно значимую военно-политическую силу, что позволяло русскому командованию, выражаясь словами генерала А.П. Ермолова, «средствами малыми отвратить худые следствия». Но именно этого военная администрация на Кавказе и не сделала, упустив тем самым наиболее благоприятный момент в пресечении деятельности экстремистского движения, открыто объявившего войну России. Одной из причин этого явилась исключительная нерешительность и боязнь ответственности сменившего А.П. Ермолова на посту главнокомандующего Кавказским корпусом фельдмаршала И.Ф. Паскевича.
В 1830 г., после хунзахских событий, военный министр России А.И. Чернышев доложил Николаю I об обстановке в Дагестане. По итогам доклада император отдал военному ведомству и лично И.Ф. Паскевичу секретные распоряжения относительно движения Гази-Мухаммеда. По мнению Николая I, военное подавление движения мюридов необходимо было включить в общий план покорения горцев. Вместе с тем российский император понимал, что широкомасштабные карательные меры на Северном Кавказе способны вызвать всеобщее недовольство местного населения и подъем движения Гази-Мухаммеда. Поэтому в своем секретном распоряжении он поручил И.Ф. Паскевичу объявить горцам, что российское правительство гарантирует им полную веротерпимость и свободу вероисповедания в настоящем и будущем, а также «внутреннее благоустройство с сохранением всех их выгод и преимуществ». Иначе говоря, Николай I доводил до горцев Северного Кавказа свой главный политический принцип, согласно которому он не только «строго и неизбежно наказывает восстающих против его власти и умеет усмирять нарушителей своих обязанностей», но и решает мирным путем вопросы «благоустройства» горцев.
Такой подход нанес ощутимый удар по мюридистскому движению и еще больше увеличил отток его участников, поскольку на некоторое время у горцев была подорвана вера в необходимость дальнейшей вооруженной борьбы с Россией. С Кази-муллой остались лишь жители его родного аула Гимры.
Но в тот период война с Россией, запрещавшей набеги, а теперь еще и лишавшей имама перспектив захвата Аварского ханства, должна была подтолкнуть к участию в движении тех, кто накануне отошел от Гази-Мухаммеда. Кроме того, по расчетам имама, война с Россией давала не только политико-идеологический, но и материальный стимул. И поэтому через неполных два месяца, прошедших со дня поражения под Хунзахом, имам стал вновь набирать военную силу, а в 1831 г. он одерживает первую значимую победу в Дагестане, захватив г. Тарки. В последующем Гази-Мухаммед осадил крепости Бурную и Внезапную, а затем взял и Дербент. Бои разгорелись также в Чечне, на подступах к крепости Грозная и к Владикавказу. Под властью Гази-Мухаммеда, таким образом, оказалась значительная территория Северо-Восточного Кавказа (Чечня и часть Дагестана). В этот период российским военно-политическим руководством был допущен еще один стратегический просчет – в период наиболее острого кризиса движения мюридов не была обеспечена его полная локализация и исключение влияния на население региона. Закономерным результатом этого просчета стало полное восстановление сил мюридизма и распространение его влияния на значительную часть региона. Недооценка значимости вооруженного восстания и пренебрежение мюридами как серьезными противниками являлось главной отличительной чертой деятельности военно-политического руководства России и кавказского военного командования того времени.
И только лишь в 1831 г., когда под мюридами был уже фактически весь Северный Дагестан и Северо-Западный Кавказ, военно-политическое руководство России осознало всю опасность их деятельности, и попыталось предпринять радикальные меры по подавлению восстания. С этой целью ставший к тому времени главнокомандующим Кавказским корпусом генерал Г.В. Розен предпринял поход в Чечню и Дагестан, население которых принудил прекратить сопротивление. Гази-Мухаммед под натиском российских войск отошел в горы и в 1832 г. Гази-Мухаммед и его последователи были разбиты в бою в ауле Гимры (сам имам погиб). Но то была победа в сражении, но не в войне.
Пятый этап (1833 – 1859 гг.)
Самый длинный период войны.Поражение в районе аула Гимры нанесло чувствительный удар по мюридизму. Горцы стали покидать движение, оказавшееся к тому же и обезглавленным. И последующие два года отличались относительной стабильностью в регионе, вплоть до провозглашения новым имамом Гамзат-бека, который, обратившись к местным обществам с воззванием, обещая «богатую добычу и славу будущим участникам» его походов, фактически продолжил деятельность Гази-Мухаммеда. Свои экспансионистские мероприятия Гамзат-бек начал с Хунзаха, покорить который в свое время не удалось его предшественнику. Столица Аварского ханства, таким образом, становилась символом возрождения мюридизма. Под Хунзахом решалась дальнейшая судьба и восстания, и в целом мюридистского движения.
Подойдя в 1834 г. с 10000 войском к Хунзаху, Гамзат-бек предъявил ультимативные требования – установление в ханстве шариата и участие в походах против русских. Ханша соглашалась на распространение шариата, но отвергла совместные военные походы на русские города и «русскую линию».
Защитники Хунзаха в конечном итоге потерпели поражение, но еще большее поражение в этом сражении потерпело командование Кавказским корпусом и в целом политика России на Кавказе. Русское кавказское командование проигнорировало судьбу своего стратегического союзника в регионе, падение которого во многом предопределило потерю Россией влияния не только в Аварии, но и на большей части Северного Кавказа.
Это явилось важнейшим просчетом для русского командования, предопределившим последующее кризисное развитие военно-политической обстановки в регионе. Потеря стратегического союзника, являвшегося к тому же последним оплотом России в этой части Дагестана, значительно ослабляла позиции русских войск и оставляла их уже один на один с массовым антироссийским движением.
У России появился новый сильный противник — имам Шамиль.
В конце 1834 г. движение горцев возглавил новый (третий) имам Шамиль, который в отличие от своих предшественников обладал качествами не только духовного (как Гази-Мухаммед) и военного (как Гамзат-бек) вождя, но и соединил в себе оба эти качества. Более того, Шамиль, в отличие от своих предшественников, был высокоодаренным и образованным человеком, обладал качествами государственного деятеля. Все это свидетельствовало, по крайней мере, о том, что с этого периода России противостоял умный, грамотный, решительный и стойкий руководитель восставших горцев, значительно превосходивший по личным качествам не только своих предшественников, но и некоторых военачальников Кавказского корпуса.
Шамиль возглавил горцев в их войне с Российской империей. И успех поначалу был на его стороне. В это время Шамиль объявляет себя имамом и объявляет газават России. Его армия устанавливает контроль над Чечней и Дагестаном. На несколько лет Россия полностью теряет эту территорию, особенно во время участия в Крымской войне, долгое время боевые действия велись с переменным успехом.
Имам Шамиль
Уже в ноябре 1834 г. Шамиль вступил в бой с русским отрядом, занявшим аул Гимры ‒ селение, где он родился. Отряд под командованием генерала Ланского не выдержал натиска мюридов и покинул Гимры. Поражение русских значительно подняло авторитет Шамиля в глазах горцев. Последующее развитие военно-политической обстановки в регионе можно охарактеризовать как состояние своеобразного вооруженного нейтралитета между русскими войсками и вооруженными формированиями мюридов. В этом заключался еще один стратегический просчет кавказского военного командования, поскольку данное состояние (ни войны, ни мира) было выгодно прежде всего Шамилю, который последовательно и целенаправленно, не вступая в открытые столкновения с русскими войсками, осуществлял активную военную экспансию против внутренних районов Дагестана. Посредством насаждения шариата и власти имама, эта экспансия уже к 1836 г. привела к тому, что Шамиль подчинил себе все «вольные дагестанские общества» от Чечни до Аварии.
Что касается русского командования, то оно, в отличие от Шамиля далеко не лучшим образом распорядилось периодом временного затишья в Дагестане и Чечне. В практику действий частей Кавказского корпуса были введены регулярные карательные экспедиции, которые крупными силами преследовали, как правило, малозначительные цели. Д.А. Милютин, анализируя эти экспедиции, сделал вполне обоснованный вывод о том, что «мы не воевали с горцами, мы постоянно их наказывали».
Таким образом, на протяжении целого ряда лет действия войск Кавказского корпуса в регионе носили, в сущности, оккупационный характер, с сопутствующими ему репрессиями против местного населения. Все это в значительной мере ослабляло войска Кавказского корпуса, поскольку боевым частям приходилось выполнять несвойственные им полицейские функции. Это, с одной стороны, развращало войска, а с другой, ‒ формировало среди местного населения крайне негативное отношение к русским.
В конечном итоге к 1836 г. Шамиль настолько почувствовал свои силу и значимость, что решил на равных вступить в переговоры с представителями русского командования на Кавказе. В результате переговоров было достигнуто соглашение о перемирии. Русское командование расценило это соглашение как большой успех. Командир Кавказского корпуса генерал Г.В. Розен представил в своем рапорте в Петербург данное соглашение как окончательную капитуляцию Шамиля.
Сам же Шамиль расценивал соглашение с русским военным командованием исключительно как свою победу. Поскольку, договариваясь с кавказским командованием, он выступал уже в качестве самостоятельного владетеля «горного царства», вступившего в официальные отношения с «соседним государством» – с Россией.
Русское командование, таким образом, само того не желая, узаконило власть Шамиля в Дагестане, возвысило его в глазах горцев и в значительной мере подорвало свое собственное влияние в регионе.
В 1838 г. Шамиль вновь развернул активные военные действия в Дагестане и Чечне и к концу 1839 г. в результате интенсивной экспансии ему уже подчинялись значительные территории в Северном Дагестане и часть Чечни.
Затянувшийся конфликт на Кавказе не только отвлекал на себя значительную часть экономических, политических и военных ресурсов государства, но и все больше становился международной проблемой России. Особую значимость кавказский вопрос приобрел в этот период во взаимоотношениях России с Великобританией, которая, с одной стороны, требовала, чтобы южная граница Российской империи проходила по Тереку, а с другой, ‒ продекларировала свое стремление к созданию на Северном Кавказе независимого государства ‒ Черкесии под британским протекторатом.
Осознав всю значимость кавказской проблемы, а также бесперспективность политического урегулирования конфликта, правительство Николая I решилось в 1839 г. на проведение крупномасштабной военной операции против мюридов с тем, чтобы нанести сокрушительное поражение имаму. С этой целью было предпринято двухстороннее наступление на Северный Кавказ. Русские войска вытесняли горцев из равнинной части Чечни, и уже к лету 1839 г. мюриды были загнаны в горы, отрезаны от равнин и обречены на изолированное полуголодное существование. В распоряжении Шамиля оставалось только одно укрепленное убежище ‒ аул Ахульго. В этой крепости он и был заперт войсками генерала П.Х. Граббе. После 80-дневной осады резиденция Шамиля 22 августа 1839 г. была взята, сам он с семью мюридами едва спасся. В России торжествовали победу, но военная катастрофа, постигшая Шамиля в 1839 г. в Ахульго, создавала лишь впечатление об окончании Кавказской войны. Основные события Кавказской войны были еще впереди. Уже в следующем, 1840 г. Шамиль вновь объявился среди верных ему мюридов, а через полтора года он стал «полновластным повелителем всего восточного Кавказа». Ему удалось не только восстановить, но и значительно укрепить свое положение в регионе.
Только к середине 1840 г. империи удалось выровнять положение на фронте. Новые военачальники Николай Иванович Слепцов, Яков Петрович Бакланов, Григорий Христофорович Засс, Пётр Степанович Котляревский и другие, стали возвращаться к практике Ермолова, поскольку поняли, что по-другому одолеть Шамиля и его горцев не получится. Вновь началось строительство дорог и опорных пунктов. Повсеместно вырубались леса, чтобы лишить противника возможности внезапной атаки. Вернулась русские и практика карательных походов. И это дало результаты. Шамиль начал проигрывать. Каждое новое поражение заставляло уходить его всё дальше в горы.
Поворотным пунктом в этом плане стало восстание в Чечне, поводом для которого стало введение кавказским командованием военно-административного управления для Чечни и Северного Дагестана. Как показал дальнейший ход событий, это решение было неверным. Стремление как можно скорее поставить под контроль России горцев, у которых еще свежа была память о владычестве имама, сыграло дестабилизирующую роль.
Достигнутый успех военной кампании в Дагестане был сведен на нет ошибками в административном управлении. Вместо того чтобы привлечь население районов, находившихся под властью имама, кавказское командование силовыми методами решило насаждать неприемлемый для горцев порядок управления. Это сыграло решающую роль в продолжении вооруженного противостояния в регионе и восстановлении сил и влияния Шамиля.
Последующее пятилетие стало периодом самых больших военных успехов Шамиля. К 1843 г. все русские укреплении в Дагестане и Чечне были разрушены и взяты, гарнизоны их частью истреблены, частью попали в плен.
Николай I начинал осознавать, что проблемы Кавказа требуют новых подходов и решать их должны наиболее одаренные, компетентные и авторитетные люди с широкими полномочиями. Поэтому в 1845 г. он назначил своим наместником на Кавказе и командиром Кавказским корпусом умного, решительного и пользовавшегося высоким авторитетом в армии генерал-лейтенанта М.С. Воронцова, предоставив ему по существу неограниченную власть в гражданских и военных делах.
Воронцов был в принципе согласен с практикой Ермолова, но, тем не менее, был вынужден выполнять предначертанный императором план заставить Шамиля сражаться по общеевропейским канонам военного искусства и принять генеральное сражение. Понадобилась кровавая даргинская драма, чтобы эта иллюзия рассеялась окончательно.
Даргинская операция занимает особое место в истории Кавказской войны, поскольку она оказала решающее влияние на последующий ход вооруженного противоборства в регионе.
В начале лета 1845 г., выполняя указание Николая I, Воронцов во главе Дагестанского и Чеченского отрядов (около 10000 солдат) начал наступление на аул Дарго ‒ резиденцию имама. Шамиль отступал, заманивая противника за собой, и возле высокогорного аула Анди произошло ожесточенное сражение, в котором участвовало до 6000 мюридов. Русскими войсками аул был взят, но никакого преимущества это не давало, поскольку Шамиль, предполагая такой исход, еще накануне сжег близлежащие селения, а жителей увел с собой.
Понимая всю бесперспективность дальнейшей операции, М.С. Воронцов, тем не менее, решил штурмовать Дарго, который теперь становился скорее символом победы, чем реальным стратегическим пунктом. Овладев с боями перевалом на подступах к резиденции имама, русские войска спустились в Дарго, но достигнутая цель оказалась ловушкой. Разрушенный аул, покинутый жителями представлял собой прекрасную мишень для артиллерийского и ружейного обстрела с окружавших его возвышенностей, с которых русские войска и начали методично расстреливаться. Шамиль наглядно продемонстрировал талант стратега горной войны. Отрезанный от своих баз и практически полностью лишенный поддержки отряд М.С. Воронцова вынужден был с боями прорываться из Дарго. Речь шла уже не о сопротивлении мюридам, а о прорыве любой ценой. Более трети численности отряда потеряли русские войска в ходе этой операции ...
Для русского командования поход в Дарго был тяжелейшим уроком и последней данью прежней стратегической системе, бесполезной и пагубной в условиях войны на Кавказе. Даргинский поход многому научил и самого генерала М.С. Воронцова. Наместник Кавказа понял, что путь к победе ведет только через медленную войну, постепенное закрепление за собой отвоеванных земель, строительство укрепленных поселений и вырубку лесов. Получив свободу действий, М.С. Воронцов приступил к стратегии медленного, но верного продвижения в глубь Дагестана и Чечни.
Именно тогда Воронцовым и были заложены основы окончательной победы над имаматом, реализованной в конечном итоге князем А.И. Барятинским в конце 50-х гг. XIX в.
 |  |  |
Михаил Семёнович Воронцов | Александр Иванович Барятинский | Николай Иванович Евдокимов |
Крымская война (1853 – 1856 гг.) заставила Россию в очередной раз забыть о Кавказе. Шамиль получил несколько лет отдыха. Но воспользоваться в полной мере ими он так и не смог. Сами горцы уже устали от многолетней войны. К тому же политика Шамиля устраивала далеко не всех. Реформы, которые имам насаждал крайне жёстко, вызывали отторжение у горцев. В войне наметился перелом. А когда на сторону Российской империи встал почти весь Дагестан, участникам конфликта стало понятно: время Шамиля подходит к концу.
Когда главнокомандующий (генерал А.И. Барятинский, назначенный на эту должность в 1856 г.) выступил с большим отрядом в Чечню, народ «толпами с покорностью стал приходить к нему со всех сторон. Даже самые приближенные, доверенные его лица, наибы и самые дети (Шамиля) втайне хотели передаться русским».
Финальную точку поставили князь Александр Иванович Барятинский и генерал-лейтенант Николай Иванович Евдокимов. Они гнали Шамиля, словно волка ... Один за другим захватывая его аулы.
1 апреля 1859 г. генерал Н.И. Евдокимов взял Ведено, а 25 августа 1859 г. Барятинский сумел захватить аул Гуниб, и Шамиль сдался в плен. 26 августа главнокомандующий Кавказским корпусом генерал А.И. Барятинский издал свой знаменитый приказ по войскам: «Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю кавказскую армию!».
Кившенко А.Д. Сдача в плен Имама Шамиля
Шестой этап (1859 – 1864 гг.)
После разгрома имамата Шамиля начинается завершающий период войны. Для него характерны небольшие локальные сопротивления, которые очень быстро удавалось устранить.При этом плен Шамиля не означал окончание войны. Ещё на протяжении нескольких лет генерал Евдокимов планомерно подчинял горцев. Строились крепости и дороги. Некоторые горцы (например, черкесы), которые не желали становится подданными России, уходили в Турцию. Черкеское мухаджирство — массовое переселение (мухаджирство) черкесского народа (а также родственных абазов (абазин, абхазов) и убыхов во время и после окончания Кавказской войны в Османскую империю.
Мухаммад-Амин (1818 — 8 апреля 1901 гг.) — третий наиб Шамиля в Черкесии (с 1848 г.). В ноябре 1859 г., через 3 месяца после капитуляции Шамиля, Мухаммед Амин также сдался русским властям. Получил от царя ежегодную пенсию в 3000 рублей, вскоре выехал в Турцию, где и умер в 1863 г.
В мае 1864 г. война была завершена, Северный Кавказ стал частью Российской империи. И великий князь Михаил Николаевич, брат государя, который на тот момент являлся главнокомандующим, прибыл в селение Кбаадэ («Къуэбыдэ» — нынешняя Красная Поляна). Здесь прошёл молебен по случаю победы.
Основные результаты
В ходе Кавказской войны Россией было решено несколько задач:1. Окончательный захват Северного Кавказа и распространение там своего административного устройства и правовой системы.
2. Усиление влияния в регионе. После захвата Кавказа этот регион становится важным геополитическим пунктом для усиления влияния на Востоке.
3. Начало заселения этого региона славянскими народами.
Но несмотря на успешное завершение войны, Россия приобрела сложный регион, который требовал усиленных ресурсов для поддержания порядка, а также дополнительных мер защиты в связи с интересами Турции в этом районе.
Каких-то мгновенных экономических выгод империя не получила. Наоборот, понесла колоссальные финансовые убытки. Плюс демографические потери, разрушение хозяйств Кавказа. Всё это накладывалось ещё и на то, что на огромной территории страны не было мира. Горцы, вынужденные стать частью империи, лояльностью к ней не отличались. Зато держава выиграла в политическом значении. Её влияние в Кавказском регионе существенно возросло.
Завершая анализ основных событий Кавказской войны России, представляется возможным сделать ряд обобщающих выводов.
С окончательным присоединением Северного Кавказа завершился процесс государственного строительства России, южные границы которой стали безопасными в военно-политическом отношении. Это позволило в последующем использовать территорию и ресурсы региона в сфере торгово-экономических интересов России. Таким образом, Северный Кавказ, изначально рассматривавшийся руководством России только лишь как буферная территория, с течением времени стал одним из ее жизненно важных в военно-стратегическом и экономическом отношении регионов.
Наиболее значимыми социально-политическими последствиями Кавказской войны и укрепления позиций России в регионе явилось уничтожение в регионе набеговой системы и связанных с ней грабежей, насильственного насаждения экстремизма на этнической и религиозной почве и исключение из практики взаимоотношений народов Кавказа межнациональных распрей и вооруженных конфликтов.
Исторический опыт реализации политики России на Северном Кавказе свидетельствует о том, что закрепление ее позиций в регионе стало возможным благодаря пророссийской позиции населения Северного Кавказа, для которого Россия являлась гарантом собственной безопасности, самобытности, а также условием их экономического, политического, социального и духовного развития. Россия не завоевывала, а отвоевывала Кавказ у других региональных держав, стремившихся к гегемонии в регионе, и защищала народы Кавказа от проявлений местного экстремизма.