Самозванцы известны еще со II в. до н.э. (например, Лжебардия). Но, пожалуй, самым «результативным» авантюристом (в российской истории) стал Лжедмитрий I – первый и самый известный российский самозванец. Ведь он был венчан на царство и почти год был российским государем.
Младший сын Ивана Грозного Дмитрий погиб при загадочных обстоятельствах. И первые слухи о том, что царевичу Димитрию удалось спастись от смерти, появились в конце 1600 – начале 1601 гг. Причем, слухи эти распространялись не среди крестьян, а «по верхам», среди знати. Что интересно, о «чудесном воскрешении» царевича Дмитрия знали уже за пределами Российского государства, зато российские провинциальные города ничего подобного еще и не слышали.
Параллельно активно распространялись разговоры, очерняющие Бориса Годунова – что и на трон он незаконно взошел, не имея на это никаких прав, и «своих людей» везде, где мог, посадил, а неугодных «изводит». При этом появились рассказы о том, какие хорошие бояре Романовы, что они «сродники» самого царя Ивана Грозного. Появился даже народный фольклор, восхваляющий Романовых. Что интересно, никаких сказок про представителей других боярских родов – Шуйских, Мстиславских, Оболенских – не было. А ведь они были много знатнее Романовых. Шуйские, например, были из Рюриковичей.
И на этом фоне, когда на троне – царь изверг, а хорошие бояре Романовы – в опале, и появился чудом спасенный царевич Димитрий, сын Ивана Грозного и, значит, законный наследник престола.
О личности «царевича» споры не утихают уже более 400 лет. Основных версий три:
- самозванец был настоящим царевичем Дмитрием, избежавшем смерти;
- самозванец был Григорием Отрепьевым, беглым монахом Чудова монастыря;
- самозванцем был кто-то третий; по одной из версий это был незаконный сын польского короля Стефана Батория.
Не столь важно, был самозванец попом-расстригой Гришкой Отрепьевым или кем-то другим. Важно, что царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, он не был. И этому есть доказательства:
- когда «царевич» объявился, ему было уже около 20 лет. Обычно человек помнит, что с ним было в возрасте 8 и ранее лет. А объявившийся царевич постоянно «путался в показаниях», говоря о своей жизни в Угличе. Так, он утверждал, что убивали его ночью, но, по всем показаниям очевидцев, случилась трагедия в первой половине дня. Например, Мария Нагая, мать царевича, говорила, что, когда услышали шум, они с братьями обедали.
Дворец царевича Дмитрия в Угличе- о том, где и как он жил в период с 8 до 19 лет, что с ним происходило, «царевич» старался ничего не рассказывать, отделываясь общими фразами – приютили его, мол, хорошие люди. Взойдя на престол, он почему-то, не стал разыскивать приютивших его людей, чтобы отблагодарить. Да и в возрасте своем он постоянно путался, приписывая себе дополнительные пару лет.
- тот факт, что объявившийся «царевич» не был настоящим Дмитрием Ивановичем, подтверждает и медицина. Достоверно доказано, что царевич Дмитрий страдал эпилепсией. Эта болезнь не лечится полностью даже современными средствами и не проходит сама по себе. Лжедмитрий же никогда не страдал «падучей» болезнью.
Вероятнее всего, за царевича выдавал себя беглый монах Григорий, в миру Юрий Отрепьев, а по-домашнему – Юшка. Он был из небогатых дворян, и осиротев приехал в Москву. Мальчик был сообразительный, и его взяли на службу бояре Романовы, у которых Юшка Отрепьев прослужил несколько лет. Он получил неплохие знания в области истории, был осведомлен о зарубежных странах.
В конце 1600 г. спокойная жизнь Юрия/Григория Отрепьева закончилась: бояре Романовы по подозрению в измене были арестованы, усадьба их была разграблена и сожжена, и Отрепьев, спасая свою жизнь, срочно принял постриг под именем Григорий. Какое-то время он скитался по монастырям, но через некоторое время вдруг чернец Григорий оказался в Чудовом монастыре. Монастырь являлся привилегированном, он находился на территории московского Кремля и поступить в него было непросто – обычно вносился крупный денежный вклад или было важное заступничество. За прием Григория в монастырь, оказывается, просил протопоп кремлевского Успенского собора Ефимий (влиятельное церковное лицо).
Чудов монастырь в Московском КремлеВ монастыре у Отрепьева тоже все складывалось хорошо. Очень скоро архимандрит Пафнутий перевел Григория в свою келью, и по его представлению молодой монах был рукоположен патриархом Иовом в дьяконы. А потом и Иов приближает к себе Григория, и тот даже сопровождает патриарха на заседаниях Боярской думы. Для молодого, бедного, ничем не отличившегося монашка карьерный взлет просто головокружительный. И при такой карьере он вдруг взять и удариться в бега ...
А в то время, пока Григорий делал свою карьеру в монастыре при патриархе Иове, по Москве усиленно ходили разговоры о воскресшем царевиче.
Так кто же стоял за спиной Григория Отрепьева? Он стал первым в истории Российского государства самозванцем. Вряд ли можно поверить, что молодой инок дошел до этой идеи самостоятельно. А не был ли этим «вдохновителем» архимандрит Пафнутий, в келье которого какое-то время жил чернец Григорий? Как известно, Пафнутий был близок к Романовым. Историк А.Б. Широкорад, проводивший исследования по этому вопросу, пишет: «Возникает естественный вопрос, мог ли Пафнутий действовать один, без сговора со светскими лицами. Ответ очевиден. И это были люди романовского круга. И если братья Никитичи сидели под крепким караулом, то в Москве находилась их многочисленная родня …».
Возможно, что в эту авантюру были замешаны и иностранцы, в лице канцлера великого литовского Льва Сапеги. Впервые он приехал в Москву еще при царе Федоре Ивановиче в качестве посла. На родину он писал, что его информаторы говорят о том, что основная часть думных бояр и воевод стоит за Романова, а более мелкие чины, а также стрельцы и чернь, поддерживают Годунова.
Второй раз Сапега приехал в Москву в октябре 1600 г., за несколько дней до того, как по указанию царя Бориса Годунова стрельцы захватили усадьбу Романовых, а самих братьев Никитичей заточили в темницу. В Москве он пробыл почти год и, вернувшись, очень уважительно отзывался о братьях Романовых, называя их «кровными родственниками умершего великого князя». Когда Григорий Отрепьев прибыл в Польшу, Лев Сапега стал одним из его покровителей.
Таким образом, вырисовывается треугольник: Пафнутий – Романовы – Сапега. И указывает этот треугольник на Григория Отрепьева. А ведь Юшка Отрепьев для Романовых не был чужим, этого мальчика знали с детства.
Вспомним, что род Отрепьевых идет от дворянского рода Нелидовых. В конце XIV в. на службу к Московскому князю Дмитрию Ивановичу прибыл польский шляхтич Владислав Неледзевский. После участия в Куликовской битве ему было даровано московское дворянство, а его потомки стали зваться Нелидовыми. Ничем выдающимся род себя не прославил. Одна часть Нелидовых поселилась в Галиче, другая – в Угличе. Один из Нелидовых, Данила Борисович, в 1497 г. получил прозвище Отрепьев, которое для его потомков стало фамилией. Имение дворян Отрепьевых, в котором вырос Юшка, примыкало к селу Домнино, костромской вотчине боярина Федора Никитича Романова, которое он получил в качестве приданого своей жены, Ксении Шестовой.
Косвенные данные указывают, что девичья фамилия матери боярыни Ксении Шестовой, супруги Федора Романова, была Отрепьева. Выходит, что отец Григория Отрепьева, Богдан Иванович, и мать Ксении Шестовой, Мария Ивановна, были родными братом и сестрой. Таким образом, Григорий Отрепьев приходился супруге Федора Романова двоюродным братом. А его сын, будущий царь Михаил Романов, был двоюродным племянником Лжедмитрия I!
Кстати, Борис Годунов, узнав о появлении «царевича Дмитрия», велел учинить расследование. И когда выяснились настоящая фамилия и происхождение самозванца, ему все стало понятно. Он тогда сказал боярам, что «… тесто, из которого испечён самозванец, замешано в Москве».
Н. Неврев. «Дмитрий Самозванец у Вишневецкого»Становится понятным, почему именно Романовых первыми облагодетельствовал взошедший на русский престол самозванец. Историки объясняли этот факт «родственными связями» якобы царевича Дмитрия с Романовыми через первую супругу Ивана Грозного – Анастасию Романовну. Хотя при жизни Ивана Грозного и Федора Ивановича родня Марии Нагой, матери царевича Дмитрия и последней жены Ивана Грозного, ненавидели Романовых. Причина была в том, что бояре Романовы, одни из наиболее влиятельных при дворе, не признавали царевича Дмитрия законным претендентом на русский трон, так как он, по сути, был незаконнорожденным (брак Марии Нагой и Ивана IV не признавался церковью).
Поэтому стоит ли удивляться, что началось новое возвышение Романовых – им вернули власть и богатства. Филарета (Федора Романова) Лжедмитрий вскоре сделал митрополитом Ростовским – это было очень резкое возвышение для опального монаха. А 9-ти летнего отрока Мишу Романова царь Дмитрий сделал своим стольником, тоже крутое возвышение.
Позднее в 1671 г. высочайшим указом потомкам рода Отрепьевых разрешили сменить позорную фамилию и взять фамилию предков – Нелидовы.
Итак, в 1601 г. Григорий бежал из обители, после чего стал заявлять, что он – чудом спасшийся сын Ивана IV.
Еще не добравшись до Польши, Отрепьев начал рассказывать, что он не кто иной, как царевич Дмитрий. По дороге беглецы, а Гришка бежал не один, а с монахами Варлаамом и Мисаилом, остановились в Киевском Печерском монастыре. Там инок Григорий «очень сильно заболел», и решил причаститься. «Умирающий» признался Печерскому игумену, что в действительности он и есть царевич Димитрий, который в таком обличие вынужден скрываться от царя Бориса.
Игумен тут же велел выкинуть «умирающего» и его спутников из монастыря. Едва оказавшись за воротами обители, инок Григорий «чудесным образом» моментально излечился, и троица направилась в город Острог, к князю Константину Острожскому, потомку Гедимина. Князь принял беглецов радушно. Но узнав о «царском происхождении» монаха, тоже велел выгнать его взашей. Спутники Григория остались в близлежащем монастыре, а сам «царевич» отправился дальше.
Направился он в Брачин, к православному литовскому магнату и владетельному князю Адаму Вишневецкому – и не прогадал.
Польский князь Адам ВишневецкийВишневецкий «признал» в Отрепьеве царевича. Правда, главную роль в этом признании сыграли территориальные споры князя с Московским государством – князь самовольно занял часть русских приграничных земель, из-за чего даже возник вооруженный конфликт. Отрепьев не зря приехал к князю, он знал о его территориальных претензиях и конфликте с Годуновым ... И действительно, хотя Годунов, узнав, где находится самозванец, обещал Вишневецкому щедрое вознаграждение за его выдачу, тот отказался и увез Отрепьева подальше от границы.
Потом «царевич» оказался во владениях сандомирского воеводы Юрия (Ежи) Мнишека. Это был известный авантюрист, к тому же, увязший в долгах. Он быстро понял, что на этом деле можно очень крупно поживиться. Поэтому Мнишек просто ухватился за самозванца, а потом на историческую сцену вышла и его дочь – Марина Мнишек (в которую самозванец – влюбился).
Еще в октябре 1603 г. Адам Вишневецкий сообщает великому канцлеру Польши Яну Замойскому, а тот – королю Сигизмунду III о том, что в королевстве появился «царевич Димитрий», который собирается вернуть себе престол. Весть о появлении «царевича» быстро распространилась и среди польской знати.
И только в начале марта 1604 г., когда «почва» в Кракове была подготовлена, Мнишек привез Лжедмитрия в столицу. В светском обществе претендент на русский престол появлялся в окружении свиты из «знатных московитов», которая оказывала «царевичу» царские почести (московскую знать изображали бежавшие из России простолюдины и казаки).
Вскоре «царевича» принародно представили братьям Хрипуновым – пятерым дворянам из города Зубцова (сейчас Тверская область), бежавших из России. И братья с радость признали в претенденте царевича Димитрия (правда, ранее, они Дмитрия видеть не могли!).
Благодаря Мнишеку о признании московскими дворянами «царевича Дмитрия» стало широко известно в разных польских кругах, что добавило тому популярности еще больше. Но, что интересно, в Москву Лжедмитрий братьев не взял ...
Таким образом, достаточно скоро беглый монах стал для панов законным претендентом на русский престол.
Король польский Сигизмунд IIIКороль и канцлер пребывали в крайне затруднительном положении. С одной стороны, очень хотелось устроить в России смуту, ослабить ее и отобрать часть богатых земель. С другой стороны, не хотелось нарушать мирный договор и ввязываться в большую войну с Москвой.
И здесь на помощь пришло политическое устройство Речи Посполитой. Хотя во главе и стоял король, но централизованная власть была очень слабой. Крупные магнаты в своих владениях обладали неограниченной властью. У каждого была своя армия, что позволяло им вести самостоятельную внешнюю политику. Король мог иметь мирное соглашение с соседним государством, которое означало, что королевские войска не будут вторгаться на его территорию, а магнат, имеющий пограничные земли, мог вести с этим государством свою частную войну.
В польских верхах началась борьба ... наиболее умные, дальновидные политики и военачальники выступали против поддержки самозванца. В их число входил и канцлер Ян Замойский. Другие, вслед за Мнишеком, жаждали военной компании, ожидая легкого обогащения.
В феврале 1604 года Сигизмунд III даже обратился к сейму, прося высказаться по двум вопросам: о подлинности царевича Дмитрия и о возможности участия Польши в его восшествии на престол. По обоим вопросам он получил практически единогласный отрицательный ответ.
Но, Сигизмунд III был убежденным, фанатичным католиком и твердо поддерживал идею унии. И 15 марта 1604 г. наконец, «царевичу Дмитрию» была назначена аудиенция у короля Сигизмунда III.
Королевский дворец Вавель в КраковеПравда, чтобы попасть в королевский дворец Вавель, Отрепьеву пришлось дать клятвенное обещание, что, заняв русский престол, он выполнит следующие условия:
- отдаст Польше половину Смоленской и часть Северской земли;
- заключит вечный союз между Русским и Польским государствами;
- разрешит иезуитам свободный въезд в Московские земли;
- позволит строить на русской земле католические соборы:
- поможет королю вернуть шведский престол.
Также до встречи с королем Сигизмундом Лжедмитрий познакомился с папским нунцием Клавдием Рангони. Нунций ясно дал понять «царевичу», что если тот надеется получить помощь от короля, то сначала он должен отказаться от православной веры и принять католическую. Уговаривать Лжедмитрия не пришлось. Рангони тут же причастил и миропомазал Лжедмитрия.
Наконец, Григорий Отрепьев предстал перед королем ... Ответ Сигизмунда был более сдержанным, ведь тот был связан мнением сейма. В обтекаемой форме он дал понять, что не признает Димитрия в качестве законного наследника, что он не нарушит перемирия, заключенного с русским царем, и не выделит солдат из королевского войска. Но ясно обозначил, что все это он позволит сделать воеводе Ежи Мнишеку.
Сразу после аудиенции потенциального русского царя осыпали подарками, а также назначили ему ежегодное содержание. Вдохновленный аудиенцией с королем, Лжедмитрий заказал себе парадный портрет, подпись к которому он составил сам и звучала она так: «Дмитрий Иванович, великий князь Московии, 1604 г. В возрасте своем 23» (правда, летом 1604 г. истинному царевичу Димитрию Ивановичу должен был исполниться 21 год).
Также Лжедмитрий лично написал письмо папе Клименту VIII. В своем послании он отрекался от православной веры, называя ее заблуждением, признавал догматы католической церкви и называл себя «покорным слугою» Его Святейшества. Климент VIII, как и король Сигизмунд, в ответном послании был очень осторожен. Он называл самозванца «дорогим сыном» и «благородным господином», высказал свою радость, что тот принял католицизм. Но открытого признания в том, что «царевич Дмитрий» является истинным наследником престола, в письме не было.
Итак, польские аристократы (не все) и католическая церковь поддержали «воскресшего» царевича.
Конечно, воцарение на московском престоле Лжедмитрия I было выгодно польскому королю (хотя, он его официально и не признавал). Сигизмунду III самозванец обещал, что в случае успеха передаст Польше Смоленскую и Северскую земли, а также присоединится к его армии в войне со Швецией. Лжедмитрий обещал (после воцарения) передать будущему тестю Новгород и Псков. Помимо этого (как мы знаем), «царевич Дмитрий» тайно принял католичество и планировал установить новую религию на Руси.
Н. Неврев. «Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III на введение в России католицизма»Закончив дела в Кракове, Лжедмитрий с Мнишеком направился в Самбор, вотчину воеводы. Первым делом у них состоялся серьезный разговор и переподписание брачного договора, так как многое из того, что ранее самозванец обещал Мнишек сделать после женитьбы на его дочери Марине, он уже обещал Сигизмунду. Когда разногласия были улажены и новые обещания даны, Мнишек приступил к сбору войска для будущего зятя.
Польское воинствоПолучив в помощь польско-литовский отряд (примерно 1000-1100 гусар, около 500 человек пехоты, от 2000 до 3000 казаков и около 200 беглых русских; главнокомандующим был Ежи Мнишек, полковниками – Адам Жулицкий и Адам Дворжецкий, командиром гусарской роты – сын Мнишека, Станислав). Лжедмитрий и его войско в 1604 г. направился к русским границам.
Интересно, как польские историки обосновывали этот поход на Москву. К. Валишевский писал: «В оправдание Польши надлежит принимать в соображение то обстоятельство, что Московия семнадцатого века считалась здесь страной дикой и, следовательно, открытой для таких предприятий насильственного поселения против воли туземцев; этот исконный обычай сохранился еще в европейских нравах…».
Неурядицы в Московском государстве позволили самозванцу закрепиться в Путивле, где он принялся склонять на свою сторону горожан и местную знать.
И тут внезапно в апреле 1605 г. умер Борис Годунов. Власть перешла к его сыну Фёдору, однако он был свергнут в июне этого же года. Родственников Годунова самозванец не щадил – они были помехой на пути к престолу (несмотря на то, что Лжедмитрий был привязан к Марине, он увлекался и другими женщинами, так его наложницей стала и Ксения Годунова, когда девушка ему наскучила, он отправил её в монастырь).
Николай Неврев. «Ксения Борисовна Годунова, приведённая к самозванцу»Итак, Лжедмитрий становится правителем Руси в июне 1605 г. Параллельно был избран и новый патриарх всея Руси – Игнатий. Заручившись его поддержкой, самозванец планировал укрепить свою власть.
После воцарения Лжедмитрий пригласил в Москву и Марину Мнишек, которая стала его супругой. В записях Петра Первого есть некоторые интересные описания Лжедмитрия как человека: «Вспоминали, что новый царь любил поговорить, удивлял начитанностью и знаниями, в спорах часто приводил в доказательство факты из жизни других народов или истории из собственного прошлого … свободно разгуливал по комнатам, так, что телохранители порой не могли найти его. Любил ходить по городу, заглядывать в мастерские и заводить разговоры с первым встречным».
В 1606 г. Василий Шуйский, занимавший высокое место при дворе, стал требовать выведения поляков из Москвы. Иностранцы заполонили столицу ещё в пору свадьбы Лжедмитрия и Марины Мнишек, причём явно не собирались покидать русские земли.
Благодаря умелым интригам Шуйский сумел разжечь ярость в народе, что привело к кровавой бойне. Постепенно идея вытеснения поляков сменилась намерением сбросить самозванца. Когда разъярённая толпа двинулась ко дворцу, царь пытался бежать через окно, но сорвался с высоты и потерял сознание.
Карл Вениг. «Последние минуты жизни Лжедмитрия I»Обезумевшая от гнева толпа бросилась к самозванцу. Полуживого Лжедмитрия принялись жестоко избивать, требуя назвать своё настоящее имя. До последних мгновений жизни он продолжал утверждать, что является сыном Ивана Грозного. Ещё несколько дней после смерти царя его тело лежало на улице и подвергалось глумлению. После останки самозванца были сожжены на костре, после чего прах зарядили в пушку и выстрелили в сторону Польши ...
Младший сын Ивана Грозного Дмитрий погиб при загадочных обстоятельствах. И первые слухи о том, что царевичу Димитрию удалось спастись от смерти, появились в конце 1600 – начале 1601 гг. Причем, слухи эти распространялись не среди крестьян, а «по верхам», среди знати. Что интересно, о «чудесном воскрешении» царевича Дмитрия знали уже за пределами Российского государства, зато российские провинциальные города ничего подобного еще и не слышали.
Параллельно активно распространялись разговоры, очерняющие Бориса Годунова – что и на трон он незаконно взошел, не имея на это никаких прав, и «своих людей» везде, где мог, посадил, а неугодных «изводит». При этом появились рассказы о том, какие хорошие бояре Романовы, что они «сродники» самого царя Ивана Грозного. Появился даже народный фольклор, восхваляющий Романовых. Что интересно, никаких сказок про представителей других боярских родов – Шуйских, Мстиславских, Оболенских – не было. А ведь они были много знатнее Романовых. Шуйские, например, были из Рюриковичей.
И на этом фоне, когда на троне – царь изверг, а хорошие бояре Романовы – в опале, и появился чудом спасенный царевич Димитрий, сын Ивана Грозного и, значит, законный наследник престола.
О личности «царевича» споры не утихают уже более 400 лет. Основных версий три:
- самозванец был настоящим царевичем Дмитрием, избежавшем смерти;
- самозванец был Григорием Отрепьевым, беглым монахом Чудова монастыря;
- самозванцем был кто-то третий; по одной из версий это был незаконный сын польского короля Стефана Батория.
Не столь важно, был самозванец попом-расстригой Гришкой Отрепьевым или кем-то другим. Важно, что царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, он не был. И этому есть доказательства:
- когда «царевич» объявился, ему было уже около 20 лет. Обычно человек помнит, что с ним было в возрасте 8 и ранее лет. А объявившийся царевич постоянно «путался в показаниях», говоря о своей жизни в Угличе. Так, он утверждал, что убивали его ночью, но, по всем показаниям очевидцев, случилась трагедия в первой половине дня. Например, Мария Нагая, мать царевича, говорила, что, когда услышали шум, они с братьями обедали.
Дворец царевича Дмитрия в Угличе
- тот факт, что объявившийся «царевич» не был настоящим Дмитрием Ивановичем, подтверждает и медицина. Достоверно доказано, что царевич Дмитрий страдал эпилепсией. Эта болезнь не лечится полностью даже современными средствами и не проходит сама по себе. Лжедмитрий же никогда не страдал «падучей» болезнью.
Вероятнее всего, за царевича выдавал себя беглый монах Григорий, в миру Юрий Отрепьев, а по-домашнему – Юшка. Он был из небогатых дворян, и осиротев приехал в Москву. Мальчик был сообразительный, и его взяли на службу бояре Романовы, у которых Юшка Отрепьев прослужил несколько лет. Он получил неплохие знания в области истории, был осведомлен о зарубежных странах.
В конце 1600 г. спокойная жизнь Юрия/Григория Отрепьева закончилась: бояре Романовы по подозрению в измене были арестованы, усадьба их была разграблена и сожжена, и Отрепьев, спасая свою жизнь, срочно принял постриг под именем Григорий. Какое-то время он скитался по монастырям, но через некоторое время вдруг чернец Григорий оказался в Чудовом монастыре. Монастырь являлся привилегированном, он находился на территории московского Кремля и поступить в него было непросто – обычно вносился крупный денежный вклад или было важное заступничество. За прием Григория в монастырь, оказывается, просил протопоп кремлевского Успенского собора Ефимий (влиятельное церковное лицо).
Чудов монастырь в Московском Кремле
А в то время, пока Григорий делал свою карьеру в монастыре при патриархе Иове, по Москве усиленно ходили разговоры о воскресшем царевиче.
Так кто же стоял за спиной Григория Отрепьева? Он стал первым в истории Российского государства самозванцем. Вряд ли можно поверить, что молодой инок дошел до этой идеи самостоятельно. А не был ли этим «вдохновителем» архимандрит Пафнутий, в келье которого какое-то время жил чернец Григорий? Как известно, Пафнутий был близок к Романовым. Историк А.Б. Широкорад, проводивший исследования по этому вопросу, пишет: «Возникает естественный вопрос, мог ли Пафнутий действовать один, без сговора со светскими лицами. Ответ очевиден. И это были люди романовского круга. И если братья Никитичи сидели под крепким караулом, то в Москве находилась их многочисленная родня …».
Возможно, что в эту авантюру были замешаны и иностранцы, в лице канцлера великого литовского Льва Сапеги. Впервые он приехал в Москву еще при царе Федоре Ивановиче в качестве посла. На родину он писал, что его информаторы говорят о том, что основная часть думных бояр и воевод стоит за Романова, а более мелкие чины, а также стрельцы и чернь, поддерживают Годунова.
Второй раз Сапега приехал в Москву в октябре 1600 г., за несколько дней до того, как по указанию царя Бориса Годунова стрельцы захватили усадьбу Романовых, а самих братьев Никитичей заточили в темницу. В Москве он пробыл почти год и, вернувшись, очень уважительно отзывался о братьях Романовых, называя их «кровными родственниками умершего великого князя». Когда Григорий Отрепьев прибыл в Польшу, Лев Сапега стал одним из его покровителей.
Таким образом, вырисовывается треугольник: Пафнутий – Романовы – Сапега. И указывает этот треугольник на Григория Отрепьева. А ведь Юшка Отрепьев для Романовых не был чужим, этого мальчика знали с детства.
Вспомним, что род Отрепьевых идет от дворянского рода Нелидовых. В конце XIV в. на службу к Московскому князю Дмитрию Ивановичу прибыл польский шляхтич Владислав Неледзевский. После участия в Куликовской битве ему было даровано московское дворянство, а его потомки стали зваться Нелидовыми. Ничем выдающимся род себя не прославил. Одна часть Нелидовых поселилась в Галиче, другая – в Угличе. Один из Нелидовых, Данила Борисович, в 1497 г. получил прозвище Отрепьев, которое для его потомков стало фамилией. Имение дворян Отрепьевых, в котором вырос Юшка, примыкало к селу Домнино, костромской вотчине боярина Федора Никитича Романова, которое он получил в качестве приданого своей жены, Ксении Шестовой.
Косвенные данные указывают, что девичья фамилия матери боярыни Ксении Шестовой, супруги Федора Романова, была Отрепьева. Выходит, что отец Григория Отрепьева, Богдан Иванович, и мать Ксении Шестовой, Мария Ивановна, были родными братом и сестрой. Таким образом, Григорий Отрепьев приходился супруге Федора Романова двоюродным братом. А его сын, будущий царь Михаил Романов, был двоюродным племянником Лжедмитрия I!
Кстати, Борис Годунов, узнав о появлении «царевича Дмитрия», велел учинить расследование. И когда выяснились настоящая фамилия и происхождение самозванца, ему все стало понятно. Он тогда сказал боярам, что «… тесто, из которого испечён самозванец, замешано в Москве».
Н. Неврев. «Дмитрий Самозванец у Вишневецкого»
Поэтому стоит ли удивляться, что началось новое возвышение Романовых – им вернули власть и богатства. Филарета (Федора Романова) Лжедмитрий вскоре сделал митрополитом Ростовским – это было очень резкое возвышение для опального монаха. А 9-ти летнего отрока Мишу Романова царь Дмитрий сделал своим стольником, тоже крутое возвышение.
Позднее в 1671 г. высочайшим указом потомкам рода Отрепьевых разрешили сменить позорную фамилию и взять фамилию предков – Нелидовы.
Итак, в 1601 г. Григорий бежал из обители, после чего стал заявлять, что он – чудом спасшийся сын Ивана IV.
Еще не добравшись до Польши, Отрепьев начал рассказывать, что он не кто иной, как царевич Дмитрий. По дороге беглецы, а Гришка бежал не один, а с монахами Варлаамом и Мисаилом, остановились в Киевском Печерском монастыре. Там инок Григорий «очень сильно заболел», и решил причаститься. «Умирающий» признался Печерскому игумену, что в действительности он и есть царевич Димитрий, который в таком обличие вынужден скрываться от царя Бориса.
Игумен тут же велел выкинуть «умирающего» и его спутников из монастыря. Едва оказавшись за воротами обители, инок Григорий «чудесным образом» моментально излечился, и троица направилась в город Острог, к князю Константину Острожскому, потомку Гедимина. Князь принял беглецов радушно. Но узнав о «царском происхождении» монаха, тоже велел выгнать его взашей. Спутники Григория остались в близлежащем монастыре, а сам «царевич» отправился дальше.
Направился он в Брачин, к православному литовскому магнату и владетельному князю Адаму Вишневецкому – и не прогадал.
Польский князь Адам Вишневецкий
Потом «царевич» оказался во владениях сандомирского воеводы Юрия (Ежи) Мнишека. Это был известный авантюрист, к тому же, увязший в долгах. Он быстро понял, что на этом деле можно очень крупно поживиться. Поэтому Мнишек просто ухватился за самозванца, а потом на историческую сцену вышла и его дочь – Марина Мнишек (в которую самозванец – влюбился).
Еще в октябре 1603 г. Адам Вишневецкий сообщает великому канцлеру Польши Яну Замойскому, а тот – королю Сигизмунду III о том, что в королевстве появился «царевич Димитрий», который собирается вернуть себе престол. Весть о появлении «царевича» быстро распространилась и среди польской знати.
И только в начале марта 1604 г., когда «почва» в Кракове была подготовлена, Мнишек привез Лжедмитрия в столицу. В светском обществе претендент на русский престол появлялся в окружении свиты из «знатных московитов», которая оказывала «царевичу» царские почести (московскую знать изображали бежавшие из России простолюдины и казаки).
Вскоре «царевича» принародно представили братьям Хрипуновым – пятерым дворянам из города Зубцова (сейчас Тверская область), бежавших из России. И братья с радость признали в претенденте царевича Димитрия (правда, ранее, они Дмитрия видеть не могли!).
Благодаря Мнишеку о признании московскими дворянами «царевича Дмитрия» стало широко известно в разных польских кругах, что добавило тому популярности еще больше. Но, что интересно, в Москву Лжедмитрий братьев не взял ...
Таким образом, достаточно скоро беглый монах стал для панов законным претендентом на русский престол.
Король польский Сигизмунд III
И здесь на помощь пришло политическое устройство Речи Посполитой. Хотя во главе и стоял король, но централизованная власть была очень слабой. Крупные магнаты в своих владениях обладали неограниченной властью. У каждого была своя армия, что позволяло им вести самостоятельную внешнюю политику. Король мог иметь мирное соглашение с соседним государством, которое означало, что королевские войска не будут вторгаться на его территорию, а магнат, имеющий пограничные земли, мог вести с этим государством свою частную войну.
В польских верхах началась борьба ... наиболее умные, дальновидные политики и военачальники выступали против поддержки самозванца. В их число входил и канцлер Ян Замойский. Другие, вслед за Мнишеком, жаждали военной компании, ожидая легкого обогащения.
В феврале 1604 года Сигизмунд III даже обратился к сейму, прося высказаться по двум вопросам: о подлинности царевича Дмитрия и о возможности участия Польши в его восшествии на престол. По обоим вопросам он получил практически единогласный отрицательный ответ.
Но, Сигизмунд III был убежденным, фанатичным католиком и твердо поддерживал идею унии. И 15 марта 1604 г. наконец, «царевичу Дмитрию» была назначена аудиенция у короля Сигизмунда III.
Королевский дворец Вавель в Кракове
- отдаст Польше половину Смоленской и часть Северской земли;
- заключит вечный союз между Русским и Польским государствами;
- разрешит иезуитам свободный въезд в Московские земли;
- позволит строить на русской земле католические соборы:
- поможет королю вернуть шведский престол.
Также до встречи с королем Сигизмундом Лжедмитрий познакомился с папским нунцием Клавдием Рангони. Нунций ясно дал понять «царевичу», что если тот надеется получить помощь от короля, то сначала он должен отказаться от православной веры и принять католическую. Уговаривать Лжедмитрия не пришлось. Рангони тут же причастил и миропомазал Лжедмитрия.
Наконец, Григорий Отрепьев предстал перед королем ... Ответ Сигизмунда был более сдержанным, ведь тот был связан мнением сейма. В обтекаемой форме он дал понять, что не признает Димитрия в качестве законного наследника, что он не нарушит перемирия, заключенного с русским царем, и не выделит солдат из королевского войска. Но ясно обозначил, что все это он позволит сделать воеводе Ежи Мнишеку.
Сразу после аудиенции потенциального русского царя осыпали подарками, а также назначили ему ежегодное содержание. Вдохновленный аудиенцией с королем, Лжедмитрий заказал себе парадный портрет, подпись к которому он составил сам и звучала она так: «Дмитрий Иванович, великий князь Московии, 1604 г. В возрасте своем 23» (правда, летом 1604 г. истинному царевичу Димитрию Ивановичу должен был исполниться 21 год).
Итак, польские аристократы (не все) и католическая церковь поддержали «воскресшего» царевича.
Конечно, воцарение на московском престоле Лжедмитрия I было выгодно польскому королю (хотя, он его официально и не признавал). Сигизмунду III самозванец обещал, что в случае успеха передаст Польше Смоленскую и Северскую земли, а также присоединится к его армии в войне со Швецией. Лжедмитрий обещал (после воцарения) передать будущему тестю Новгород и Псков. Помимо этого (как мы знаем), «царевич Дмитрий» тайно принял католичество и планировал установить новую религию на Руси.
Н. Неврев. «Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III на введение в России католицизма»
Польское воинство
Интересно, как польские историки обосновывали этот поход на Москву. К. Валишевский писал: «В оправдание Польши надлежит принимать в соображение то обстоятельство, что Московия семнадцатого века считалась здесь страной дикой и, следовательно, открытой для таких предприятий насильственного поселения против воли туземцев; этот исконный обычай сохранился еще в европейских нравах…».
Неурядицы в Московском государстве позволили самозванцу закрепиться в Путивле, где он принялся склонять на свою сторону горожан и местную знать.
И тут внезапно в апреле 1605 г. умер Борис Годунов. Власть перешла к его сыну Фёдору, однако он был свергнут в июне этого же года. Родственников Годунова самозванец не щадил – они были помехой на пути к престолу (несмотря на то, что Лжедмитрий был привязан к Марине, он увлекался и другими женщинами, так его наложницей стала и Ксения Годунова, когда девушка ему наскучила, он отправил её в монастырь).
Николай Неврев. «Ксения Борисовна Годунова, приведённая к самозванцу»
После воцарения Лжедмитрий пригласил в Москву и Марину Мнишек, которая стала его супругой. В записях Петра Первого есть некоторые интересные описания Лжедмитрия как человека: «Вспоминали, что новый царь любил поговорить, удивлял начитанностью и знаниями, в спорах часто приводил в доказательство факты из жизни других народов или истории из собственного прошлого … свободно разгуливал по комнатам, так, что телохранители порой не могли найти его. Любил ходить по городу, заглядывать в мастерские и заводить разговоры с первым встречным».
В 1606 г. Василий Шуйский, занимавший высокое место при дворе, стал требовать выведения поляков из Москвы. Иностранцы заполонили столицу ещё в пору свадьбы Лжедмитрия и Марины Мнишек, причём явно не собирались покидать русские земли.
Благодаря умелым интригам Шуйский сумел разжечь ярость в народе, что привело к кровавой бойне. Постепенно идея вытеснения поляков сменилась намерением сбросить самозванца. Когда разъярённая толпа двинулась ко дворцу, царь пытался бежать через окно, но сорвался с высоты и потерял сознание.
 |  |
К. Маковский. «Убийство Лжедмитрия» | С. Кириллов. Эскиз к картине «Смутное время. Лжедмитрий» |
Карл Вениг. «Последние минуты жизни Лжедмитрия I»