Сталинский приказ № 270 и приказ № 277
Если вспомнить, что творилось в первые месяцы войны, было бы странно, если бы подобный приказ – как следует относиться к тем, кто не сражается, а сдается в плен, не появился. Немецкая пропаганда использовала пленных в своих целях. На их примере показывая альтернативу смерти на поле боя – «никому ненужное геройство - немцы все равно сильнее». Главная задача – дезорганизовать, сломить дух сопротивления, подтолкнуть к решению в пользу сдачи в плен.
«Дорогой отец! Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германию Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша». Это письмо Якова Джугашвили, сына Сталина, попавшего в плен в 1941 г., было напечатано на обороте немецкой листовки. История с Яковом Джугашвили имеет несколько версий. По одной из них никакого плена не было – немцам взять его живым не удалось. В «роли Якова» был другой, похожий на него человек. Попытки «спасти» Якова на самом деле были операциями по поимке самозванца. Так это или нет, но «плен сына Сталина» немцами был отработан по полной.
С самого начала войны в плен к немцам попали несколько генералов. Не все с достоинством прошли это страшное испытание мужества и чести. И основания для принятия чрезвычайных мер, чтобы остановить распад армии, у Сталина, однозначно, были.
Рихтер Борис Степанович, генерал-майор, начальник штаба 6-го стрелкового корпуса попал в плен на 6-й день войны. Под фамилией Рудаев, бывший советский генерал, руководил разведывательно-диверсионной школой абвера в Варшаве.
Благовещенский Иван Алексеевич, генерал-майор береговой службы, начальник военного училища ПВО ВМФ в Лиепае попал в плен 7 июля 1941 г. при попытке выйти из окружения. Стал одним из руководителей РОА, Русская освободительная армия, которой в последствии командовал еще один, попавший в плен генерал, Власов.
Закутный Дмитрий Ефимович, генерал-майор, командир 21-го стрелкового корпуса. Попал в плен под Гомелем 21 июля 1941 г. Стал одним из идеологов антисоветской пропаганды, тесно сотрудничал с другим немецким проектом – Комитетом освобождения народов России.
Трухин Федор Иванович, генерал-майор, заместитель начальника Северо-Западного фронта. Попал в плен 27 июня 1941 года. Дослужился до начальника штаба РОА.
Богданов Павел Васильевич, генерал-майор, командир 48-й стрелковой дивизии. Попал в плен 17 июля в ходе приграничных боев в Прибалтике. Стал одним из главных вербовщиков из числа военнопленных командиров и офицеров Красной Армии в «Боевой союз русских националистов». Также отметился воззваниями к русскому народу и офицерам Красной Армии с призывами сдаваться в плен и бороться против «тирании Сталина». После ареста в августе 1945 г. в ходе следствия было установлено, что Богданов лично выдал нескольких политработников РККА, опознал их среди военнопленных.
Будыхо Александр Ефимович, генерал-майор, командир 171-й стрелковой дивизии. Попал в плен 22 сентября 1941 г. при попытке выйти из окружения под Киевом. Стал активным членом так называемого «Политического центра борьбы с большевизмом» (ПЦБ). Служил начальником контрразведки, специализировался на выявлении среди пленных настроенных просоветски, потенциально опасных и непригодных для вербовки. С 1943 г. в РОА.
За первые месяцы войны в 1941 г. в немецкий плену оказалось 61 генерал-лейтенантов и генерал-майоров. Высшее военное командование Красной Армии за годы войны несло потери не только за счет попавших в плен – около 450 командиров и офицеров Красной Армии выбыло из строя по разным причинам (застрелились, чтобы не попасть в плен, погибли на поле боя, умерли от ран). Немало смертей также приходится и на первые месяцы войны.
Сдача в плен происходила по разному. Многие попадали в беспомощном состоянии, раненными. Кто-то попадал в окружение в составе соединения после кровопролитных боев. Но были случаи добровольной сдачи, чаще всего из рядового состава.
Приказ № 270 Ставки Верховного Главнокомандования появился 16 августа 1941 г. Текст приказа начинается со слов: «Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с немецко-фашистскими захватчиками части Красной Армии, громадное их большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, мужественно, а порой прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались от армии и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения.»
Далее в приказе приводились примеры успешного вывода из окружения. Назывались фамилии военачальников, чьи действия приводились в качестве примера. В противовес им были названы и другие фамилии – тех, кто запятнал свою честь малодушием, неспособностью организовать оборону и вывод войск из окружения. В приказе прямо говорилось о том, что «позорные факты сдачи в плен ...трусливые элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава».
«Можно ли терпеть в рядах Красной Армии трусов, дезертирующих к врагу и сдающихся в плен, или таких малодушных начальников, которые при первой заминке на фронте срывают с себя знаки различия и дезертируют в тыл? Нет, нельзя! Если дать волю этим трусам и дезертирам, они в короткий срок разложат нашу армию и загубят нашу Родину. Трусов и дезертиров надо уничтожать».
В Приказе 270 даны четкие указания – «Обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения, потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен, – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».
Приказ был воспринят, как прямое указание – как надо действовать в ситуации, когда вышестоящее начальство, которому обязан подчинять согласно присяге и уставу, само вероломно нарушает и то и другое. О том, какие формы принимало смещение вышестоящих командиров, можно представить по одному эпизоду, опять же, из воспоминаний фронтовиков. «... Начполитарма Радецкий сообщил интересный факт. Командир и комиссар одной роты 907 полка испугались танков и подняли руки, сдались в плен, бросили бойцов. Бойцы, озверев, кинулись в атаку, отбили обоих и доставили их на КП дивизии. В тот же день их расстреляли».
«У нас пленных нет, есть только предатели и изменники родины» эту цитату увязали с приказом 270 и приписали Сталину, как свидетельство его жестокости и несправедливости по отношению к пленным и их родственникам.
С этой цитаты начинается передовица с устрашающим заголовком во власовской газете «Заря». Нигде, ни до, ни после цитата, как произнесенная когда-либо Сталиным, не звучала. Единственный «документальный источник» – власовская газета!
По поводу повальных расстрелов тех, кто побывал в немецком плену или, пока не умер Сталин, жил с «позорным клеймом побывавшего в плену» ... в историческую литературу уже введен рассекреченный документ из Центра хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК, это бывший «Особый архив») – «Справка о ходе проверки б/окруженцев и б/военнопленных по состоянию на 1 октября 1944 г.» «.... Из прошедших проверку было возвращено в воинские части более 76 % военнослужащих, в штурмовые батальоны – 6 %, в конвойные войска – более 10 %, в промышленность – 2 %. Арестовано же было только около 4 % проходивших фильтрацию.»
Отношение к пленным в обществе действительно было скорее негативным и настороженным, нежели спокойно-равнодушным или сочувственным. Долгие тщательные проверки сотрудниками МГБ иногда длились по несколько лет, пока не удавалось собрать максимально полную информацию о человеке. Собирались свидетельские показания, изучались немецкие архивы, которые уничтожались немцами в первую очередь, а для сотрудников СМЕРШ они были главной добычей. Если человек был «чист», никаких последствий пребывание в плену для него и членов его семьи не имело – восстанавливался в звании, возвращались награды, шло продвижение по служебной лестнице.
Были и досадные исключения, когда истину удавалось восстановить уже после смерти того, чью невиновность удалось доказать потом, после судебно-медицинских экспертиз или в соответствии с новыми открывшимися фактами и обстоятельствами. Так генерал-лейтенант Качалов, командующий 38-ой армией, упомянутый в Приказе 270, как выяснилось позднее, в плен не сдавался – погиб при выходе из окружения на Смоленщине.
Приказ № 270 на начальном этапе сыграл свою роль. Но проблема дезертирства рядового состава и трусости высших военных чинов все еще оставалась.
11 июля 1942 г. после поражения в сражениях под Ленинградом 2-ой ударной армии сдался в плен генерал-лейтенант Власов. Тогда же в плену оказался генерал-майор авиации Белешев. А до этого, в апреле 1942 г. оказался в плену командующий 48-й армией генерал-майор Самохин.
После предательства Власова Народный комиссар обороны СССР, Сталин, 28 июля отдает новый приказ №227, вошедший в историю, как приказ «Ни шагу назад!». Приказ зачитали всему личному составу воюющей армии и командирами комиссарам корпусов, дивизий, полков и батальонов. В нем формулировки прозвучали более жесткие, чем прежде «Паникеры и трусы должны истребляться на месте ... снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта …».
Проект этого одного из самых знаменитых приказов, мобилизовавших бойцов и командиров Красной Армии на отпор фашистам, писал начальник Генштаба маршал Александр Василевский. Июльский приказ 1942 года до сих пор вызывает споры у историков. Сам Василевский в мемуарах «Дело всей жизни» писал: Сталин так отредактировал проект приказа, что от него живого места не осталось. Он акцентировал главную мысль на неприятии советскими гражданами пораженческого настроения бойцов и командиров РККА.
После ряда провалов и поражения в Харьковской операции (прорыв немцами фронта между Курском и Харьковом, занятие фашистами Ростова и открытие гитлеровцам пути на Кавказ, их выход на Сталинград) приказ 227 от 28 июля 1942 г. был призван мобилизовать РККА для решительного отпора врагу по всем фронтам. Василевский, несмотря на сталинскую редактуру, называл его «одним из самых сильных документов военных лет». Помимо Василевского указ хвалил и генерал армии Сергей Штеменко. Военачальники считали, что он способствовал прекращению паникерства в советской армии, вызванного немецким наступлением.
После этого приказа было всего несколько случаев сдачи в плен. В том же 1942 г. в ходе наступательной операции под Сталинградом в плен попал начальник штаба 3-ей гвардейской армии, генерал-майор Крупенников. После освобождения проходил проверку МГБ …. и не прошел, в 1950 г. был приговорен к высшей мере наказания, хотя в 1957г. уже был реабилитирован.
16 генералов попали в плен и там погибли. К 1943 г. в настроениях уже произошел коренной перелом. Попавшие в плен точно знали, что вернуться могут только с незапятнанной совестью. Немцам после Власова, который был одним из последних генералов-предателей, практически не удалось больше завербовать никого из высшего советского командования. Попавшие в плен не шли на сотрудничество, предпочитая смерть. Это был их личный выбор, а не страх мести Сталина, как немцы пытались представить ...
Кстати, многие забывают, что приказ подобный приказу № 227, первым издал Гитлер.
После перехода РККА в контрнаступление под Москвой гитлеровское командование пребывало в растерянности, единого мнения по поводу выхода из этой ситуации у него не было. Генерал-фельдмаршал фон Бок, командовавший наступлением на Москву осенью 1941 г., имел аудиенцию у Гитлера зимой того же года и судя по дневникам фон Бока, фюрер слабо представлял себе реальное положение собственных войск на Восточном фронте.
В середине декабря 1941 г., после докладов верховного командования сухопутных войск вермахта о катастрофической ситуации под Москвой, Адольф Гитлер решил усилить Восточный фронт посредством переброски частей с других участков боевых действий. Фон Бок оставил воспоминания о дискуссии с Гитлером по поводу целесообразности усиления Восточного фронта. Этот горячий спор подогревался мнениями адьютанта фюрера, Рудольфа Шмундта, и начальника Генштаба сухопутных войск вермахта Франца Гальдера. Бок склонялся к тому, что войскам в сложившейся ситуации целесообразнее отступить. Но Гитлер счел подобный исход нецелесообразным, поскольку войска в итоге отводились бы на неподготовленные позиции, и не было времени эти позиции готовить. Фон Боку фюрер в разговоре, состоявшемся 16 декабря, приказал: «Ни шагу назад, залатайте бреши и держитесь».
Беседа с фон Боком материализовалась в приказ № 442182/41. В районе Волхова фюрер приказывал драться «до последнего солдата и не отступать ни на шаг» – такими способами Гитлер стремился усилить блокаду Ленинграда. Группе армии «Центр» фюрер приказал не допустить «никакого незначительного отступления», чтобы оно не привело к потере матчасти и тяжелого оружия.
Гудериан вспоминал в своих мемуарах, что Гитлер в ночь после подписания приказа звонил ему, требовал держаться и запретил отходить, обещал поддержку. Гудериан констатировал: массовое отступление немецких войск началось еще до этих телефонных переговоров, и этот процесс уже невозможно было остановить, кто бы что кому ни приказывал. Вермахт не мог ничего противопоставить массированному контрнаступлению РККА, подмосковная зимняя кампания 1941 г. для немцев была проиграна. Фон Бок как командарм издавал персональные приказы для частей группы армий «Центр» о том, что «каждому нужно держаться там, где он стоит» ...
Последнее редактирование модератором: